Василий Владимирович Сигарев - Метель

class="book">Молчание. И пущай. Пущай догадалась. Хоть теперича знает нашу волю.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А ежели чего сделать удумает?

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Я ей удумаю!

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А как сделает?

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Господь с тобою, Прасковья Петровна. И думать не смей про такие страсти. От одной мысли душа индевеет. Чего токмо не родит язык твой бескостный.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Надобно Насте наказать, чтобы смотрела за нею.

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Вот и накажи.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. (Оглядываясь.) А где жа она?

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Да после ж накажешь. А сейчас ужинать пора. (Кричит.) Кирилла! Вели ужин давать! (Идет в столовую.)

Прасковья Петровна направляется вслед за ним. Музыка стихает. Гости нерешительно следуют за хозяевами.

К.И.Т улыбаясь, кивает Маше и вместе с Дравиным скрывается в столовой.

Маша еще раз в тщетной надежде глядит на двери и тоже идет вслед за гостями.

Но тут двери распахиваются и вбегает горничная Настя.

НАСТЯ. Марья Гавриловна! Барышня! (Маша бледнеет, оборачивается.) Там, в саду Владимир Николаевич. Они велели мне просить вас не ужинать и дожидаться его здесь, покуда все не усядутся.

ГОЛОС ПРАСКОВЬИ ПЕТРОВНЫ (из столовой). Где Маша? Маша!

НАСТЯ (шепотом). Что ему передать?

МАША. Скажи, что я буду ждать.

Настя убегает. Появляется Прасковья Петровна.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Маша.

МАША (тихо.) Да, маменька.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Что с тобою, Маша? Уж не захворала ли чего доброго?

МАША. Голова чего-то болит.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. От утомлению это все.

МАША. Да, да, маменька, вы правы. Я лучше лягу пойду. Ужинать не буду.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А где Настя?

МАША. Ушла постель готовить.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Накажи ей, чтобы сюда пришла после.

МАША. Хорошо, маменька

Прасковья Петровна уходит. Маша идет в середину залы. Останавливается. Смотрит вверх.

МАША. Володя, ангел мой, Володя, они не пригласили тебя, но ты сам пришел. Целый вечер я ждала тебя. Целый вечер я думала, что сойду с ума. Целый вечер я смотрела на эти проклятые двери, которые оказывается навсегда закрыты для тебя. Но ты пришел. Пришел, мой милый. (Закрывает глаза.) Сейчас я досчитаю до десяти и увижу тебя. (Шепчет.) Увижу… раз… два… Почему так, Володя?.. Три… четыре… Они же совсем не знают тебя. Пять… шесть… Почему так?.. Семь… Восемь… Господи… Девять… (Молчание.) Десять.

Открывает глаза. Входит Владимир Николаевич в верхней одежде с заснеженными плечами. Маша делается белее снега на его плечах.

ВЛАДИМИР. Я пришел просить вас, Марья Гавриловна…

МАША. Тихо, Володя. Дайте мне посмотреть на вас.

ВЛАДИМИР (идет к ней.) Нет времени, Марья Гавриловна. Нас могут увидеть.

МАША. Тихо. Тихо… Боже, как давно я вас не видела!

ВЛАДИМИР. Неделю.

МАША. Сто лет! Целую жизнь! Даже не верится, не верится, что вы, наконец, пришли. Володя, Боже мой! Сто лет! Сто лет!

ВЛАДИМИР (подходит, берет ее руки в свои). Выслушайте меня, Марья Гавриловна…

МАША. Руки… У вас холодные руки!

ВЛАДИМИР. Это от мороза.

МАША. Дайте я их согрею. (Подносит его руки к губам, дышит на них, целует.) Они как две канарейки, которых забыли на крыльце в жестокие морозы. Их нужно согреть, оживить. Боже мой, Володя!

ВЛАДИМИР. Я должен вам сказать, Марья Гавриловна…

МАША. Да, да, говорите, Володя. Я хочу слышать ваш голос. Как давно я его не слышала. Сто лет! Целых сто лет! Всю жизнь.

ВЛАДИМИР. Я хочу вас просить, Марья Гавриловна… (Замолкает.)

ПАУЗА.

МАША. О чем, о чем, милый Володя?

ВЛАДИМИР. Я хочу просить вас, Марья Гавриловна, стать моей женой.

МАША (страстно целует ему руки). Я согласна, согласна, ангел мой.

ВЛАДИМИР (вырывает руки.) Боже, вы ничего не понимаете! (Маша пораженно смотрит туда, где только что были его ладони.) Вы совсем ничего не понимаете… Через три дня… через три дня я должен буду уехать, Марья Гавриловна. Через три дня срок моего отпуска истекает и мне надлежит отбыть в полк.

МАША. Как же это, Володя?! --">