Яна Мелевич - Разбивающий сердца

осторожно стаканчик на стол, подойдя к своему столу и положив аккуратно ладони поверх кожаной папки с почтой, небрежно брошенной мне на просмотр, громко рявкаю:

- Рота подъем!

Видели когда-нибудь енотов? Или может сурикатов? Такие большие, перепуганные глазки, когда их застают на месте преступления. Вот такого зверька я сейчас наблюдаю в своем кресле. Анька подскакивает в ужасе. Ее короткие волосы, едва закрывающие мочки ушей, всколочены после сна. Глаза заспанные, большие, рот приоткрыт, тощее тельце сжимается всего на секунду. Затем она моргает раз, другой своими серо-голубыми глазами, трет их ладонями и еще больше растрепав без того испорченную прическу, выдает:

- Ааа, Роман Алексеевич, драсте. Я тут эта, прикорнула, - зевает в кулак, кутаясь в мой пиджак, игнорируя возмущенный взор, направленный в ее сторону. – Похозяйничала немного. Кофе хотите?

Скриплю зубами, и Анька мигом настораживается, понимая, что переборщила. Подскакивает точно кошка, быстро вешает мой пиджак на спинку кресла, разглаживая все складки и одергивая свою безразмерную рубашку, коих у нее тысячи, в которых ее без того хилое тельце вовсе теряется, выдает:

- Доброе утро, Роман Алексеевич. Солнышко светит, трава зеленеет…

- На улице минуса, - мрачно перебиваю, провожая взором из-под хмурых бровей, а Анька бочком пятится к двери.

-… тоже хорошо, прохлада бодрит! – радостно поднимает верх кулачок, уже почти настигнув двери, когда я рявкаю:

- Какого черта у меня в офисе бардак, Чучундра?!

- И… Пойду-ка я лучше, делом займусь, - выдыхает засранка, с визгом выбегая из кабинета. Сжимаю кулак, представляя себе, как душу этого мехового бесполезного зверька, закрывая глаза.

- Раз, два, три, четыре, - начинаю считать, как учил психотерапевт, надеясь, что отпустит. Постепенно гнев уходит, почти ощущаю себя человек. Разжимаю кулаки и сбрасываю зимнюю куртку-авиатор, стягивая зубами перчатку с руки. Именно в этот момент Аня вновь бесцеремонно врывается, уже причёсанная и явно умывшаяся в туалете, обтирая влажные ладони о джинсы.

- Начальник, совсем забыла сказать, что у нас вода в куллере закончилась. Надо заказать, - она протягивает руку, будто намекая мне. Закатываю глаза, тянясь обратно к куртке, небрежно брошенной на кожаный диванчик для клиентов, предпочитающих неформальный вид разговора. Достаю портмоне и вытащив несколько купюр, сую ей в руку, грозно проговорив:

- Сдачу принесешь. И сигареты мне купи. Три пачки.

Она морщит вздернутый немного нос, фыркая громко.

- Помрете от рака легких раньше, чем от старости.

- На твой век хватит, - ехидно отвечаю в ответ, злобно оглядывая, - тем более, кое-кто сподобился у меня воровать сигареты.

- Так вы же мало платите, что делать бедному ребенку, вынужденному крутится самостоятельно, - пожимает узкими плечами, пересчитывая деньги.

- Найти вторую работу, дите девятнадцати лет! – огрызаюсь, выталкивая Аню из кабинета. Хочу закрыть дверь, но она упирается в косяк, поворачивая голову так, что я могу разглядеть рыжеватые блики в каштановых прядях ее волос и несколько едва заметных веснушек на белой коже.

- Вы злой, жадный человек с чёрствым сердцем, – насупившись, бурчит, - я же сирота!

 - Мне теперь тебя до твоей свадьбы содержать? – вскидываю брови. От наглости уже не шалею, за целый год с момента, как поймал эту девчонку на улице за попытку кражи моего кошелька, просто привык. Она маленькая, бесцеремонная, вредная поганка. Чучундра – больше никак не назовешь. Не умеет нормально составлять рабочий план, превратила офис в хаос и доставляет только проблема.

Катастрофа на ножках.

- Можете женится на мне сами, - от этих слов во рту становится кисло, будто съел что-то несвежее. Даже затошнило, а на лице видимо отразились все эмоции, отчего Аня распахивает глаза и неожиданно звонка смеется, хлопнув меня ладошкой по плечу, внезапно оставляя после себя горячий след в том месте, где ее рука соприкоснулась с моим свитером.

- Я пошутила, Роман Алексеевич. Вы для меня старый, - подмигивает, бросаясь в сторону, дабы не успел поймать.

- Ты кого старым назвала, Чучундра?! – ору ей вслед, задыхаясь от возмущения. – Уволю к чертям!

- Куплю булочки к чаю на сдачу, - кричит в ответ паршивка, исчезая где-то в стенах здания.

 Цыкаю, вновь окидывая взглядом помещение для секретаря. Год назад я работал один. Мало какая женщина со мной уживалась, едва способная терпеть специфику --">