Бернард Шоу - Майор Барбара

слабыми, настолько Бэкс при­учил меня к мужской (гомоистской) позиции и заставил уви­деть, до какой степени общественное мнение, а вследствие того суд и законодательство развращены феминистскими настрое­ниями.

В своих сочинениях Белфорт Бэкс не ограничивался жен­ским вопросом. Он еще и жестоко бичевал современную мораль. Другие авторы добивались сочувствия к сенсационным преступ­никам, выявляя так называемое «доброе начало в мире зла», но Бэкс представляет на суд читателей совершенно не сенсацион­ное, а вполне даже захудалое нарушение нашего торгового права и морали, и не просто защищает его с самым обескураживаю­щим простосердечием, но и всерьез доказывает, что всякий здравомыслящий человек просто обязан совершать эти наруше­ния и помешать ему может разве что боязнь судебного пресле­дования. Социалисты, люди по большей части до отвращения нравственные, были, естественно, шокированы. Но это их, по крайней мере, спасло от иллюзии, будто один только Ницше и бросал вызов нашей торгашеской христианской морали. Впервые имя Ницше я услыхал от немецкого математика мисс Борхардт, которая, прочтя мою «Квинтэссенцию ибсенизма», сказала мне, что сразу видно, кого я читал — Ницше, и именно «По ту сторону добра и зла». Заверяю, что до той поры я в ру­ках его не держал, а если бы и держал, то не мог бы им насла­диться в полной мере по недостаточному знанию немецкого.

Ницше, как и Шопенгауэр, опал в Англии жертвой одной своей много цитируемой фразы, содержащей выражение «бело­курая бестия». Это звучное словосочетание дало повод счи­тать, что Ницше заработал свою репутацию в Европе бессмыс­ленным прославлением позиции силы. Точно так же, основываясь на одном лишь слове «сверхчеловек» (Ubermensch), заимство­ванном мною у Нищие, заключают, что я вижу спасение обще­ства в деспотизме какого-то одного сверхчеловека наполеонов­ского толка, хотя уж как я стараюсь показать все безрассуд­ство этого устаревшего увлечения! Даже не столь оголтело поверхностные из критиков убеждены, будто современное вы­ступление против христианства как пагубной рабской морали было впервые предпринято Ницше. Однако это мнение было мне знакомо уже тогда, когда про Ницше я еще и слыхом не слы­хал. Покойный капитан Уилсон, автор нескольких странных памфлетов, пропагандист метафизической системы, называе­мой компрехенционизм, изобретатель термина «крестианство», введенного им для того, чтобы выделять реакционный элемент в христианском мире, тридцать лет тому назад на ди­скуссиях Общества диалектиков имел обыкновение обрушиваться на положения Нагорной проповеди, оправдывающие, по его мнению, трусость и рабскую покорность, которые разруши­тельно действуют на нашу волю, а следовательно на нашу честь и мужественность. Надо оговориться, что критика ка­питаном Уилсоном христианства с точки зрения морали не есть историческая теория, подобная теории Ницше, но эта ого­ворка не применима к Стюарту-Гленни, последователю Бокля, занимавшемуся, как и Бокль, историей философии. Стюарт- Гленни посвятил жизнь разработке и распространению своей теории, состоящей в том, что период христианства есть часть эпохи (вернее, часть недоразумения, поскольку настала эта эпоха всего 6000 лет до н. э. и уже заходит в тупик), на­чавшейся тогда, когда находившиеся в меньшинстве белые расы пришли к необходимости закрепить свою власть над цветными Расами с помощью духовенства; они возвели тяжкий труд и по­корность в этом мире в добродетель и в массовую религию, сделав из них не только средства достижения святости характе­ра» но и снискания себе награды на том свете. Таким образом, положение о морали рабов было сформулировано моим знакомым шотландским философом задолго до всей нашей болтовни о Ницше.

Поскольку Стюарт-Гленни вывел эволюцию общества из расовых противоречий, его теория произвела некоторую сенса­цию среди социалистов, иначе говоря — среди тех, кто един­ственно задумывался серьезно об исторической эволюции, тем более что она столкнулась с теорией классовых противоречий Карла Маркса. Ницше, как я понимаю, считал, что рабскую мо­раль придумали и навязали миру рабы, прикидывавшиеся сво­бодными в своих поступках и делавшие из рабства религию. Стюарт-Гленни же считал мораль рабов изобретением белой, высшей расы, которая желала подчинить душу низших рас, чтобы их эксплуатировать, боясь, что те своим числом унич­тожат ее, если душа их не будет приведена к --">