Юджин О’Нил - Жажда

плот и колотит по нему кулаками). Ну, пожалуйста, не надо о воде!

Матрос (резко прерывая песню и поворачиваясь). Вода? У кого вода? (Облизывает пересохшие губы распухшим языком).

Джентльмен (поворачиваясь к матросу). Ты же знаешь — воды здесь ни у кого нет. (С раздражением). Украл у нас последние капли, так что же спрашивать?

МАТРОС отворачивается и снова начинает следить за акулами. Пение прекращается, воцаряется тишина, глубокая и напряженная.

Танцовщица (подползая к ДЖЕНТЛЬМЕНУ и хватая его за руку). Слышите, какая тишина? Словно в мире вообще никого. Так страшно! Что произошло?

Джентльмен. Слышу, но понять не могу.

Танцовщица. А, теперь я знаю. Ведь это он замолчал. Помните он пел свою странную заунывную песню — такие пост на похоронах? Я слышала столько всяких песен везде, где выступала, но такую впервые. Почему, по-вашему, он перестала? Или чего-то испугался?

Джентльмен. Не знаю. Хотите, спрошу. (МАТРОСУ). Почему ты не поёшь?

МАТРОС смотрит на него со странным выражением, не отвечает, снова поворачивается к акулам и заводит ту же безрадостную и заунывную песню с того места, где остановился. ТАНЦОВЩИЦА и ДЖЕНТЛЬМЕН с напряженным вниманием вслушиваются.

Танцовщица (истерически смеётся). Ну и песня! Никакой мелодии, да и слов-то не разберёшь. Интересно, о чем он поет.

Джентльмен. Бог знает! Какая-нибудь популярная мелодия его народа.

Танцовщица. Но я хочу знать. Матрос? Скажи, о чем ты поёшь?

Матрос (после паузы, глядя на нее смущенным взглядом и растягивая слова). Эта песня моего народа.

Танцовщица. Да, но о чем она?

Матрос (показывая на акул). Я пою им. Это заклинание. Мне сказали, очень сильное. Пока я пою, они нас не съедят.

Танцовщица (с ужасом). Съедят? Кто нас съест?

Джентльмен (показывая на движущиеся в спокойной воде плавники). Он имеет в виду акул. Это черное там, в воде, их плавники. Разве вы их раньше не замечали?

Танцовщица. Да, да, замечала, но не думала, что это акулы. (Всхлипывает). О, как это ужасно!

Джентльмен (НЕГРУ, грубо). Почему ты ей это сказал? Ты что, не знал, что она испугается?

Матрос (безразличным тоном). Она спросила, о чем я пою.

Джентльмен (пытаясь утешить ТАНЦОВЩИЦУ, которая все ещё всхлипывает). Ну, а если по правде, то всё это детские сказочки, будто они едят людей. (Повышая голос). Вы же знаете, что нет. И я знаю.

НЕГР на него смотрит — его губы сжимаются. Похоже, что он сдерживает улыбку.

Танцовщица (поднимая голову и вытирая глаза). А вы уверены?

Джентльмен (взгляд НЕГРА его смутил). Конечно, уверен. Все знают — акулы боятся людей, они трусы. (НЕГРУ). Ты пытался испугать леди, а?

НЕГР отворачивается, смотрит на море и снова заводит свою песню.

Танцовщица. Больше не хочу — сразу представляешь всякие ужасы. Скажите, чтоб он перестал.

Джентльмен. Ну вот, вы и разволновались. Это все-таки лучше, чем мёртвая тишина.

Танцовщица. Да — даже такая песня.

Джентльмен. Он странный, этот Матрос, никак я его не пойму.

Танцовщица. Странная песня, которую он поет.

Джентльмен. По-моему, он не слишком желает с нами сближаться.

Танцовщица. Я это тоже заметила. Спросила о песне а он вообще не хотел отвечать.

Джентльмен. Но он ещё прилично говорит по-английски, а то и вообще бы нас не понимал.

Танцовщица. Он говорит так, будто у него какой-то дефект речи.

Джентльмен. Очень может быть. Тогда надо его пожалеть и признать, что не стоило так с ним разговаривать.

Танцовщица. А мне не жалко. Я его боюсь.

Джентльмен. Ну и глупо. А все из-за солнца: оно безжалостно — вот и наводит на такие мысли. Одно время я его тоже побаивался, но теперь вижу: это все от того что всё время смотришь на воду и слушаешь эту бесконечную тишину. От нее с ума сойдёшь!

Танцовщица. А теперь не боитесь?

Джентльмен. Теперь нет. В голове у меня все в порядке: с вами поговорил — вот и прояснилось. Надо все время разговаривать.

Танцовщица. Да, надо. Когда говоришь, то видений нет.

Джентльмен. Знаете, был миг, когда я чуть не тронулся. Мне показалось — он на меня смотрит, а в руках нож. Но это было умопомрачение, теперь понятно. Он просто бедный черный матрос, наш товарищ по несчастью. Бог видит — все мы в одном плачевном положении, и не надо никого ни в чем подозревать.

Танцовщица. Всё --">