Пиит Опилкин - Ночь перед Рождеством

встал .

И на плечи их взвалил,

У Вакулы хватит сил.

Он рукой подкову гнёт

Вес такой за раз возьмёт.

Самый маленький мешок

Для него, как узелок.

Видно: инструмент забыл

В нём, когда ковал кобыл.

Чёрт боится, сипло дышит,

Но кузнец его не слышит.

А на улице народ

Крутит пёстрый хоровод.

Догонялки, шутки, шум.

Лишь кузнец бредёт угрюм

Прямо в кузню без помех,

А в толпе знакомый смех.

“– Много наколядовал,

Черевички мне достал?

Иль к царице не добрался…”

И Вакула тут смешался.

Сердце ранили смешки.

Бросил наземь он мешки.

“– Всё! Прощай, Мне жизни нет.

Не увижу больше свет.

В церкви батюшке скажите,

Панихиду отслужите.”

И, схватив лишь узелок,

Побежал, не чуя ног.

Но утих душевный пыл -

И Вакула поостыл.

Да и некуда бежать.

Пропадать – так пропадать.

Может вылечить недуг

Лишь один казак Пацюк.

Говорят, чертей он знает,

Занемогшим помогает.

Будь, что будь, и ждет, что ждет…

К Пацюку кузнец идет.

Словно кто-то за спиной

Потерял в мешке покой.

По-турецки на подушке

Ловит ртом Пацюк галушки.

И вареники взлетают,

Прямо в губы попадают.

И кузнец оторопел:

Как сказать, чего хотел…

“– Я к тебе пришел, Пацюк,

Может, ты поможешь вдруг?

К чёрту надо мне попасть,

Чтоб в душе умерить страсть.

Вот к тебе решил зайти.

Где бы мне его найти?”

Подлетел вареник вновь.

И Пацюк нахмурил бровь.

“– Эх, Вакула, он с тобой

Притаился за спиной -

И вареник прыгнул в рот -

Вишь, какое диво – вот…”

“– Что ж греха мне набираться,

Для кого, зачем стараться?

Зря задал я свой вопрос.” -

И Вакула на мороз

С теплой хаты вылетает,

Узелок на снег бросает.

Развязался узелок,

Черт верхом на шею скок …

“ – Это я, Вакула – друг,

Помогу избегнуть мук .

Может, Бог тебя осудит,

Но Оксана наша будет.

Денег, сколько хочешь, дам.

Ну, ударим по рукам?”

Тычет рыльцем и слюнит.

Сладость в голосе звенит.

Где-то там в воротах ада

Черта ждёт уже награда.

“– Что, Вакула, испугался?”

Черт, хихикнув, рассмеялся…

“– Я, готов!” – кузнец сказал, -

Чтобы кровью подписал.

Гвоздь бери, залезь в карман.

Не почуял черт обман.

А Вакула вспомнил пост

И поймал плута за хвост.

И над чёртом крест творит.

Тот, как резанный вопит,

Стонет, просит не губить,

Обещает сослужить.

“– Ладно. Слушай мой приказ:

«Мчи к царице сей же час!»”

И от страха обомлел –

Он на нечисти взлетел.

На рогатом и верхом.

А внизу Оксаны дом.

А Оксана размышляет:

“– Что же речь та означает

У Вакулы с языка?

Слишком я к нему строга.

Может, краешком, но дать

Кузнецу поцеловать?

Вот доволен будет он…”

Снова гам со всех сторон.

И красавица – девица

Веселится и резвится.

Прибаутки да стишки.

На снегу стоят мешки.

Их Вакула позабыл.

След его давно простыл.

Роскошь! Вот еды набрал.

Что же он туда поклал?

Будем праздники гулять…

Ох, и тяжесть! Не поднять.

И за санками бегом

Одолжить в соседний дом.

Кум Панас идёт с шинка.

Дали там ему пинка

Не налили больше в долг.

Знает кум в горелке толк…

Прятки , игры , да снежки.

Видит он: стоят мешки.

Взялся было – не поднять.

Надо быстро помощь звать.

(Колядующий забыл).

Одному не хватит сил.

Как нарочно, рядом ткач.

Он, конечно, не силач.

Но один мешок вдвоем.

С ним до хаты донесем.

Вот и хата, вот мешок.

В нем на ощупь жирный бок.

Поросёнок, каравай…

Ну, скорее открывай,

Аж слюна сбежала с губ…

Из мешка вылазит Чуб.

“– С Вами шутку вот сыграл. -

Усмехнувшись, он сказал.-

Но лежит там, знаю я,

Иль баран, или свинья.

Подо мною что-то билось

И всё время шевелилось.”

Кум и ткач – обратно глядь.

Дьяк в мешке! Ни дать – ни взять…

“– Вот Солоха,” – Чуб кряхтит.

Да, пожалуй, он сердит.

Думал, что поклон ему.

Вообще лишь одному.

Вот и сани дали в срок,

Но один стоит мешок.

Значит, кто-то взял второй.

Навалились всей гурьбой,

Дружно за руки взялись

И по снегу понеслись.

Прикатили, настежь дверь.

Глянем, что в мешке --">