Валерия Алексеевна K. - Ева

Сразу после попадания в прихожую, можно выйти в длинный коридор с тремя дверьми, та, что посередине ведёт на кухню, куда мне совсем не нужно, правая, с печкой, тоже отпадает, остаётся третья, неизвестная, таинственная. Ожидая увидеть подобие кладовки полностью покрытой белой паутиной, я удивилась. Там находилось ещё, по меньшей мере, три комнаты. В двух из них кто-то отдыхал, а вот третья завешана тюлем, сложенным три, а то и четыре раза. Белую ткань мотало в разные стороны от сквозняка. Стоя уверенно на двух ногах, внимательно рассматривая небольшие движения тюли, я не могла сдвинуться с места. Неизвестный страх потревожить кого-то намертво заблокировал всё тело. «А если там кто-то спит и забыл закрыть окно? Его же продует,» – с этими мыслями я шла к умным, всезнающим взрослым, которые должны были мне ответить на вопросы.

Вернувшись в развилку, сделала ещё пару шагов и вошла на кухню. Сидевши в обнимку с троюродным сводным братом, отец не заметил моего появления. Мать в поле зрения не попала, возможно, курила на крыльце. Увидав первые трезвые глаза среди общего сброда полумёртвых овощей, я проскользнула сквозь залитых рассолом столов и встала, слегка согнувшись, напротив бабушки с пепельными волосами, усталым взглядом и лёгкой улыбкой.

– Извините, а почему та дверь завешена тканью? Там кто-то живёт? Или вы просто проветриваете? – как-то не очень уверенно прозвучало, будто мне стало неловко за глупый вопрос.

– А, – бабушка заулыбалась ещё сильнее, постепенно меняясь в лице, словно мне удалось задеть какую-то особую важную вещь, – там живёт Евочка, солнышко наше. Она болеет, доченька. Очень тяжело болеет, – опуская глаза то вниз, то снова поднимая вверх, словами женщина загоняла меня в угол, из которого я тщетно пыталась выбраться.

Воспитание не позволило мне дальше задавать вопросы. Пробравшись мимо скопления незнакомцев с сильнейшим перегаром, нырнула в логово, но даже там не видать покоя. Этот день длился целую вечность, пришлось прибегнуть к последнему – перебиранию старых фотографий в памяти смартфона. И, знаете, это сильно помогло. Я вспомнила о фильмах, что когда-то жаждала посмотреть, об историях, моментах, прогулках в грустном, но воодушевляющем одиночестве.

И, к сгущению сумерках за окном, мне захотелось заглянуть туда, внутрь странной, загадочной комнаты. Наверняка человек, что ночует там, уснул. Желание посмотреть на ту девочку одержало победу над страхом и неловкостью. Меня так сильно тянуло туда, что даже пронзающий до костей ночной холод не остановил любопытство. Ступая аккуратно босыми ногами по скрипучим доскам, осматривалась по сторонам. Заранее была придумана мною легенда, что захотела в туалет и немного заблудилась.

И снова я здесь, перед неизвестной белой мантией. Наверное, каждому ребёнку интересно то, что от него скрывают. Никого не было рядом, двери закрыты и только слабый свет с улицы еле-еле касается голых икр. Небольшой сквозняк до сих пор гуляет из стороны в сторону, нервно дёргает тюль так, будто хочет показать содержимое комнаты.

Я вошла, резким взмахом оттопырила преграду, покрутила головой в разные углы в поисках кровати и жильца местных апартаментов. Справа стояло настежь открытое окно, прямо передо мной застеленная кровать с перевёрнутой треугольником подушкой, а слева на старых деревянных школьных столах расположился, кажется, компьютер. Высокий системный блок с обрезанными углами и красивыми белыми лентами. По всей видимости, они должны переливаться. Совсем рядом с ним находился широкий монитор, у моих родителей таких же размеров настенный телевизор.

– Это шутка такая? – сказала я вслух, как в известных видео-пранках.

Ожидая увидеть человека с камерой, открыла дверцу шкафа, но внутри никого не оказалось. Комната была пуста, как моё девичье, несчастное сердце. И, осмотревшись ещё лучше, наконец, подошла вплотную к чрезмерно дорогой технике, на которой не лежало даже пыли. Не успев даже коснуться стола, системный блок включился, вентиляторы зарычали, как старый жигуль, прозвучал писк, монитор перелился всеми цветами радуги и тоже зажегся. Сказать, что я испугалась – это не сказать почти ничего. Даже не знаю, сколько мне потребовалось секунд, чтобы выбежать оттуда, но поведаю вот что. На следующее утро я проснулась с сильнейшими болями в боках, на берцовых костях красовались фиолетовые синяки размером с кулак. И после четырёхчасового сна, --">