Александр Николаевич Островский - Том 10. Пьесы, написанные совместно

дочь. С Володей,

С сынком моим, они погодки были

И в отчине росли в моих глазах.

Бог не судил мне сыном красоваться,

В честном бою он голову сложил.

Я не ропщу, на то господня воля,

Бог дал и взял. Зато в почете дочка

Названная – она женою стала

Великому царю.

Кн. Ряполовский

Пошли здоровья

Ей, господи, и милости царевой,

И радости на многие года!

Кн. Воротынский

Не ты один, и мы того же просим

У господа! Ее душе смиренной

Послал господь такую благодать

И счастие, что только водворилась

Она в хоромах царских, – унялся

Гневливый дух владыки; в царский терем

Царица мир забытый принесла,

Опричнина поганая исчезла,

С своей земли опалу царь сложил,

И стала Русь не земщиной, а царством.

Но… грозный царь с летами стал изменчив;

Своих цариц ласкает он недолго;

И… все пошло попрежнему.

Кн. Ряполовский

Охота

И вспоминать тебе! Как раз накличешь

Себе и нам беду.

Морозов

(вполголоса)

Поберегись!

Перенесут, Михайло свет-Иваныч!

Кн. Воротынский

Пускай себе, кто хочет, переносит.

Кн. Шуйский

Нас по́звали к совету, а чего для –

Неведомо! Сегодня, слышал я,

Царь что-то гневен.

Кн. Ряполовский

Господи помилуй!

Кн. Шуйский

За утреней земных поклонов двести,

Не то и больше положил.

Кн. Сицкий

Не ладно!

Не добрый знак!

Годунов

Неволей будешь гневен,

Коль всюду ложь, измена, самовольство!

Что день – то горе. И мужик – хозяин

В своей избе; а православный царь –

Что мученик на дедовском престоле.

Кн. Воротынский

Да кто ж изменник? Укажи!

Годунов

Их много.

Да хоть бы Курбский, князь Андрей! Вечорась,

Поганый пес, служитель сатаны,

Прислал опять безбожное писанье:

Корит царя в убийствах и разврате,

Адашева, Сильвестра поминает;

Свои дела и подвиги возносит,

А на царя законного дерзает

Лесфимию и эллинскую брань!

Кн. Шуйский

Ох, Курбский князь! Покойно не сидится

Ему в Литве на Ковлю! Лучше б сам

Пожаловал, и мы б целее были.

Оттоле шиш показывать не диво;

Он лается, а мы в ответе!

Кн. Воротынский

Курбский –

Великий вор! Он ради живота

Испродал нас и сотворил измену.

Не мог стерпеть он гнева от царя!

Иль он забыл, что божий гнев страшнее?

Он взял Казань, громил в Лифлянтах немцев,

За ним заслуг довольно. Если будут

Такие слуги бегать к иноземцам,

Так на кого ж надеяться царю?

Изменник он, его мы проклинаем

Из рода в род.

Кн. Ряполовский

Да легче ль от того!

Кн. Воротынский

Наш государь, царь правды, не захочет

Из-за него казнить невинных. Братья,

Не Курбский враг боярам, есть другой

Свирепый враг, что демонским глаголом

Царя на гнев и казни разжигает…

Малюта – враг боярский.

Общее смятение. При последних словах князя входит Шут

Явление третье

Те же и Шут.

Шут

(обнимая Воротынского)

Здравствуй, дядя!

Кн. Воротынский

(отталкивая его)

Пошел, дурак!

Шут

За что же ты дерешься?

Привык татар лупить! Ишь, разгулялся

И на своих, – я русский, не татарин.

Коль хочешь ты былую удаль-силу

Попробовать, татарина побить,

Так вот тебе мурза!

(Толкает Годунова.)

Общий смех.

Годунов

Ты, шут, потише!

Татарин тот, кто плохо служит. Я же

Крещен давно, служу царю исправно

И бью врагов его, не разбирая –

Татарин ли, иль русский он изменник

И больно бью!

(Замахиваясь на шута.)

Шут

Ни, ни! Башка царева!

Не тронь, мурза, я пригожусь вперед!

Снова смеются.

Морозов

(вполголоса шуту)

Ты не дразни, и то он зол на князя.

Шут

(Морозову)

Боишься ты! У! У! Смотри, Малюта

Живого съест.

Кн. Сицкий

(смеясь)

Потешил ты, потешник!

Держи пригоршни шире!

(Достает деньги.)

Шут

Ах ты, олух!

Дарить меня задумал, будто царь!

Аль я тебе не ровня, али хуже?

Кн. Сицкий

Бери, когда дают.

Шут

Добро, возьму я;

А вот ужотка дедушке Ивану

Я на ушко шепну, что князь-де Сицкий

Дарил меня серебряным рублем,

Знать, подкупал меня на государя.

Кн. Сицкий

(в испуге)

Молчи, --">