Виктория Викторовна Балашова - Бомжиха

Аркадьевна. Точно! Именно Ванессу. Да, так ты на билет просила, Надь?

Надя (еле слышно). Да, на билет.

Екатерина Аркадьевна. Вот! Я слыхала по новостям: говорят, мол, все у меня украли, денежек на обратный билет нет. Подайте, Христа ради, на обратный билет и чего-нибудь на пропитание. Так каждый день ходят и просят, а домой все никак не едут.

Надя начинает плакать.

Леонид Степанович. И чего ты ее расстроила? Может, у нее и правда денег нет на обратный билет, а насобирать никак не получается. У них, говорят, отнимают часть денег. Ходят по переходам и отнимают. Может, никак Надежда до дому не доберется. Может дом ее далече — сюда кое-как добралась, а обратно уже не получается.

Екатерина Аркадьевна. Надь, чего, правда, все украли у тебя? А паспорт остался? Ты вообще откуда? Степаныч, поди к Валерику, поклянчи еще водки. Тут такое дело… Чего я на тебя, Надь, набросилась?! Ой, и долго ты так мыкаешься? Может, у Валерика попросить? Он добрый. Правда, это смотря, куда ехать. Ты живешь далеко? Мамка-папка что не помогут? Беднота, да, Надь? Совсем жизнью покалеченная?

Надя плачет еще сильнее.

Леонид Степанович. Господи, Катерина! Ну забросала человека вопросами! Да, жизнь, явно Надежду потрепала. Если уже бомжи у нас во дворе спасения ищут, то действительно докатилась страна, дальше некуда! Надо в ООН писать, а то и сразу в Гаагский суд по правам человека! Нам-то ладно — недолго осталось, а Надежда — девушка молодая, ей катиться на дно не годится так рано. Вон по телеку показывают девиц — все у них искусственное: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. А ты, Надя, натуральная… хоть и немного грязноватая.

Екатерина Аркадьевна (пытаясь вытирать Наде слезы грязным носовым платком, который достала из кармана своего пальто). За водкой беги, философ! Тоже Чехов нашелся, Антон Павлович!

Леонид Степанович. Бегу, бегу. Сейчас вернусь!

Екатерина Аркадьевна. Садись, Надь, обратно на скамейку. В ногах правды нет. Ты не вшивая, а? Прости, просто рядом сесть хочу, а думаю, вдруг, мало ли! Давно ли мылась? Вон чумазая вся!

Надя (всхлипывая). Нет вшей. Нас проверяют и дезинфицируют. А внешне не все грязные. Всех по-разному одевают, и все по-разному должны выглядеть. Смотря, что клянчить. Истории опять же разные. Я вот мордой не вышла аристократку изображать. Из деревни приехала — деревню и показываю.

Екатерина Аркадьевна. Вот жизнь! Все-таки ты, как по телеку показывали, работаешь у них? Зарплата хоть ничего? Может и мне подработать? Надь, пенсии не хватает категорически! А изобразить могу кого угодно. Жё не манж па си жур, подайте депутату Государственной думы… Эх, сейчас неактуально, никто депутату не подаст. Скорее, побьют, Надь. Этот образ не годится! А могу и честно говорить: бывшая учительница французского просит подать на поездку к морю. На еду не хватает, но больно хочется море повидать. Валерка обещал напоследок отправить, а когда он этот «последок»? Откуда нам знать, может завтра? Надо бы заранее…

Екатерина Степановна присаживается на скамейку рядом с Надей.

Екатерина Аркадьевна. Иногда я сижу с детьми, Надь. Подрабатываю бебиситтером. Ха! Нынче так нянька к детям называется.

Надя перестает всхлипывать и удивленно смотрит на Екатерину Аркадьевну.

Екатерина Аркадьевна. А что ты удивляешься? Нет, конечно, очереди ко мне нет. Я бы тебе, Надь, соврала, если бы сказала, что я нарасхват. Минусов у меня, Надь, немного, но давай признаем, они есть. Во-первых, я пью! И во-вторых, пью и в-третьих, тоже пью.

Надя. Бросить не пытались?

Екатерина Аркадьевна. Бросить? Нет, не пыталась. А зачем? С мужем-поэтом мы тоже пили, но в меру. Иногда, кончено, меру превышали, но в целом держались, в отличие от многих наших друзей, неплохо. Молодцом держались. Понимаешь, неожиданно он умер. Вдруг, раз — и нет человека. Рак, Надь, он не смотрит, кто поэт, кто прозаик, а кто мразь последняя. Жахнуло, знаешь, неожиданно, и угас в одночасье… Он умер, и запила я уже не в меру. А сын погиб — совсем не в меру. Потом меня с квартирой надули. Думала продать нашу трешку — тут в центре, неподалеку мы жили. Купить себе однокомнатную, а куда мне одной больше — ни детей теперь, ни внуков. На остальное купить, что получится, и сдавать. В итоге оказалась тут в коммуналке, с пенсией. Пыталась как-то деньги вернуть, справедливости искала. А мне: не рыпайтесь, бабуля, а то и без коммуналки останетесь. «Есть где жить, — --">