Андрей Егорович Макаёнок - Избранное

Г а н н а. А деток у вас, наверное, нету?

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. И без них хлопот хватает.

Г а н н а. Что правда, то правда. А я вот двоих одна без мужа ращу.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. А где же муж?

Г а н н а. Собакам сено косит.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Собакам?

Г а н н а. А может, и кошкам, кто его знает.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. А через суд — алименты?

Г а н н а. Пусть он подавится теми алиментами. Я и сама детей выращу. Старшенький этим летом семилетку окончил. В техникум теперь поедет. По электричеству техником хочет быть. Пусть едет. Теперь ученые люди кругом нужны. Вот и в нашем колхозе электростанцию строить будем. Инженеры уже приезжали, снимали планы.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Знаю, знаю. Это мой Степан Васильевич посылал их к вам.

Г а н н а. Нет, голубка, то еще Макар Семенович их прислал. Вот был человек! Жаль только — заболел, бедняга.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а (с ноткой обиды). А мой Степан Васильевич разве хуже Макара Семеновича?

Г а н н а. Не знаю, как и сказать… На активе районном я его слушала, так выступает он гладко. Да вот жаль, у нас редко бывает. А с таких, как Горошко, глаз на минуту нельзя спускать.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Ну, он им спуску тоже не даст.

Г а н н а. Кто?

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Как это «кто»? Степан Васильевич Калиберов.

Г а н н а. Извините, голубка, может, я что лишнего наговорила про вашего мужа.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Ничего, ничего, милая. На критику мы не обижаемся.

Г а н н а. Ну, так я пойду. Бывайте здоровеньки. (Идет к выходу.)

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а (провожая ее). И вам того же, милая.

Г а н н а  уходит.

(Подходит к двери в спальню, постояла, послушала.) Спит еще.

Звонит телефон.

(Снимает трубку.) Слушаю… Здравствуйте, Кузьма Прохорович… Нет, Степан Васильевич дома, только он… ему немного нездоровится… Когда же и болеть ему, как не в выходной день. Вы уж лучше зайдите так часика через два. (Кладет трубку.)

Г о л о с  К а л и б е р о в а (из спальни). Чего ты там врешь? Кому нездоровится?

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. А что мне прикажешь отвечать? Что ты просто дрыхнешь до сих пор?

Г о л о с  К а л и б е р о в а. Это мое дело — дрыхну я или не дрыхну.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. А ты не огрызайся. С женой говоришь, а не с домработницей. (Отворив дверь в спальню, ядовито.) Небось вчера в обкоме опять против шерсти погладили.

К а л и б е р о в (входя, мрачный). Тебя бы вот так погладили.

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а (меняя тон). Степа, ну зачем ты опять куришь до завтрака? А потом будешь жаловаться, что нет аппетита.

Калиберов не то откашлялся, не то что-то буркнул в ответ.

Может, согреть тебе водички для бритья?

К а л и б е р о в. Обойдемся и без ваших услуг. (Взяв полотенце, уходит.)

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. О господи! Неужели опять выговор? (Вздыхая, накрывает на стол.)

Из кухни, вытираясь на ходу, возвращается  К а л и б е р о в.

Степочка, ну не томи же ты меня. Скажи, что случилось? Неужели опять выговор?

К а л и б е р о в. С последним предупреждением. Последним. Ясно?

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Я так и знала…

К а л и б е р о в. Что ты знала? Знайка…

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. Ты на мне злость не срывай. Я всегда говорила…

К а л и б е р о в. Всегда говорила, а теперь помолчи.

Пауза. Калиберов задумался. Антонина Тимофеевна явно без всякой надобности переставляет что-то в буфете. Включает радио.

Г о л о с  п о  р а д и о. Обком партии указал товарищу Калиберову на порочный стиль работы, когда практическое и конкретное руководство подменяется заседательской суетой… В период подготовки к уборке необходимо…

Антонина Тимофеевна поспешно выключает радио, заметив раздражение мужа.

К а л и б е р о в. Уже раструбили… Прославили…

А н т о н и н а  Т и м о ф е е в н а. И почему они к тебе все время придираются? За каких-нибудь полгода два выговора, да еще с предупреждением. Ну, я понимаю, если бы ты ничего не делал. А то ведь и сам покоя не знаешь и людям не даешь. Днюешь и ночуешь на своих заседаниях да совещаниях.

--">