Галина Муратова - Код Независимости

Она щедро поблагодарила часовщика и пошла домой, сжимая в ладошке, которую держала в кармане плаща, тикающее свое сокровище. Она даже ладошкой слышала это тиктаканье, хотя другому это показалось бы маловероятным, в реальной этой жизни.

Антонину накрыло чувство правильности всего, что она сделала. И этот спешный ремонт часов не казался ей суетным пустяком. Она знала, что всё сделала правильно, и что нельзя было оставить пылиться остановившийся организм, а отнести его к мастеру. Что бы жили и тикали.

И всё так просто. Надо просто найти мастера. Тогда и часикам будет жизнь, и кому-то еще, они дозволят жизни, призывая к ней веселым своим серебряным чириканьем.

И от этой мысли Антонине хотелось тихо запеть. И она запела. Тихо-тихо, чтобы никто не подслушал это её тайное и такое позднее открытие.

Провансальная тетрадь,

22 ноября 2021

Сила камня

Она не любила, когда сын уезжал. Она боялась утра следующего дня, когда обкатанный за эти две недели яркий мир его присутствия, не тускнел, а просто исчезал, резко и безжалостно. Но Анюта молчала об этом. Не в первый раз были такие проводы, они казались рутиной. Но рутиной все не становились, а выдавливали в грядущем времени глубокую яму, в которую время разлуки помещало её, и выдернуть из которой мог только очередной визит сына.

Анюта не любила в себе этой зависимости и всячески сражалась с ней.

Вот и сейчас, стоя у двери, которую только что закрыла за ушедшим сыном, Анюта резко отвернулась от этого его ухода и почти побежала в комнату. Там можно было найти много разной атрибутики, помогавшей провести этот день без всякого родного общения.

Она включила телевизор, схватила, как спасательный круг, пульт и стала листать каналы.

Остановилась на каких-то новостях. Тут же переключила дальше. Какие новости могли интересовать её после главной новости этого дня — сын уехал?

Анюта равнодушным взглядом посмотрела отрывки какой-то передачи, потом сериала.

Но тоска и тревога не сбегали.

Хотела было позвонить кому-нибудь, но было совсем раннее утро. И звонок любому человеку показался неуместным и странным.

И стирать, и мыть полы не разрешало Анюте ее материнское суеверие, о плохих приметах.

Поэтому ничто Анюте не оставалось, как взять хозяйственную сумку и пойти по вымышленным каким-то делам. Хотя никаких таких дел вне дома у нее не было.

Она еще прихватила мешок с мусором и уже более осознанно выскочила на улицу.

Здесь ей свободнее было и не так бедно на общение. Она увидела приветливую соседку по лавочке, широко улыбнулась ей. Та не осталась в долгу и даже сказала несколько приветливых фраз.

“Ранняя пташка”, — одобрила она появление Анюты.

Дальше было всё как всегда, прямо по улице, свернула на набережную, пошла вдоль реки, трогая легко шершавый и почему-то теплый гранит.

Солнце ещё было невысоко, и Анне показалось странным живое тепло от гранита.

Она остановилась и положила обе ладони на гранитное обрамление. И ей сразу не захотелось уходить. Она так и замерла, прислушиваясь, как тепло от камня заполняло все её пустоты, обещало что-то и успокаивало.

Аня смотрела на поднимающееся солнце и прижалась к граниту потеснее. Ей не хотелось уходить. Все дела, мнимые и немнимые, прыгнули разом за этот крепкий надежный гранит. И исчезли в Реке. Только чайки закричали громко, будто увидели сей процесс.

Анюта слушала их скандальный грай, и он казался ей дивным щебетом домашнего кенара.

Анюте стало так хорошо, даже грохот машин на набережной прекратил внезапно свое надоедливое существование.

Возле Ани вдруг остановился мужчина с удочками.

— Слышь, родная, ты пройди вперед. Это мое место нагретое.

Аня удивленно глянула на незнакомца и, слегка огорченная его вторжением, прошла вперед, довольно далеко.

Но каково было её удивление, когда дотронувшись опять до гранитной стенки, она почувствовала опять силу живого тепла. И как бы призыв — не уходи!

И Аня не ушла.

Она еще долго стояла у этого гранитного тепла, смотрела на реку, видела, как рыбак, прогнавший ее, вытащил какую-то чахлую рыбешку, которая блеснула на солнце, всем своим крохотным тельцем, будто прощаясь. Она и прощалась, судя по тому, как радовался рыбак, назад в реку он ее не отпустит.

Анюте на секунду опять стало грустно, но она прижалась покрепче к гранитному боку, чтобы не терялось тепло. Оно — всё для неё. Анюта это --">