Михаил Петрович Старицкий - За двумя зайцами

не выдержало и домой подалось.

Прокоп Свиридович. Это ничего: дома откормились; одно только неладно…

Явдокия Пилиповна. Что еще? Уже снова блажить принимаешься?

Прокоп Свиридович. Да я молчу, а только этот пенцион…

Явдокия Пилиповна. Что пенцион?

Прокоп Свиридович. Вот он где у меня сидит! (Показывает на затылок.)

Явдокия Пилиповна. Опять?

Прокоп Свиридович (вздохнув). Да молчу!

Издалека слышна хоровая песня:

Не щебечи, соловейку,

На зорі раненько,

Не щебечи, манюсінький, \

Під вікном близенько!      / (2 раза)

Явдокия Пилиповна. А славно поют! Я страх люблю мужское пение!

Прокоп Свиридович. Славно, славно! Завтра воскресенье, а они горланят.

Явдокия Пилиповна. А когда ж им и погулять, как не под праздник! За будни наработаются!

Прокоп Свиридович. Вот и расходились бы спать, а то и сами не спят, и другим не дают… (Зевает.)

Явдокия Пилиповна. Так ты иди себе спать, кто ж мешает?

Прокоп Свиридович. По мне, уж и пора бы лечь, да ведь Проню дожидаемся.

Явдокия Пилиповна. А правда, что это они так запоздали? Уже и ночь на дворе, ты бы пошел поискал их.

Прокоп Свиридович. Где же я их буду искать? Да их и кавалер проводит.

Явдокия Пилиповна. Проводить-то проводят… кавалеров за ними, что половы за зерном, а все-таки страшно.

Прокоп Свиридович. Не бойся — не маленькие. (Зевает во весь рот). О господи, помилуй мя, грешного раба твоего! (Снова зевает и крестит рот). Чего это я так зеваю?

Явдокия Пилиповна (тоже зевает). Ну вот, ты зеваешь, а я за тобой.

Прокоп Свиридович (снова зевает). Тьфу на тебя, сатана! Так зевнул, что чуть рот не разорвал.

Явдокия Пилиповна. Прикрывал бы ты рот, а то и глядеть нехорошо.

Прокоп Свиридович. А ты думаешь, мне хорошо глядеть, когда ты свою вершу разинешь?

Явдокия Пилиповна. Это с каких же пор у меня вместо рта верша?

Прокоп Свиридович. А разве не пришла еще пора?

Явдокия Пилиповна. Тьфу! Тьфу! (Рассердившись уходит).

Прокоп Свиридович (почесав затылок). Рассердилась моя старушка, разгневалась, надо идти мириться. (Тоже уходит через ворота в дом).

Явление второе

Мещане, мещанки и хор.

Хор (за сценой, но ближе).

Твоя пісня дуже гарна,

Гарно ти співаєш.

Ти, щасливий, спарувався \

И гніздечко маєш.            / (2 раза)

Через сцену проходит несколько пар: девчата с парубками и одни девчата; последних догоняет Голохвостый, в цилиндре, пиджаке, перчатках. Полебезив, перебегает к другим.

Голохвостый. А хороши тут девчатки-мещаночки, доложу вам: чистое амбре! Думал, найду меж ними ту, что около Владимира видел — так нету, а она, сдается, с этого конца. Вот пипочка, просто — а-ах, да пере-ах! Одно слово — канахветка, только смокчи! Чуть ли я не влюбился даже в нее, честное слово: прямо из головы нейдет… Господи! Что ж это я? Не проворонил ли из-за нее главный предмет, Проню? Вот тебе и на! Побегу искать… (Быстро уходит оврагом направо).

Парубки (выходят на передний план, поют).

А я бідний, безталанний,

Без пари, без хати;

Не довелось мені в світі \

Весело співати!              / (2 раза)

Издалека слышно, как другая группа поет ту же песню.

Первый бас. А у нас басы лучше… у них точно битые горшки!

Второй бас. Или как старые цыганские решета.

Все (смеются). И правда!

Парубок. А какой теперь хор самый лучший? Семинарский или братский?

Первый бас. Известно, братский.

Второй бас. А я говорю — семинарский.

Первый бас. Ан брешешь.

Второй бас. Ан не брешу. В семинарском хоре один Тарас как попрет верхами, так о-го-го! Либо Орест — как двинет октавой ур-р-р, аж горы дрожат.

Первый бас. А в братском Кирило чего-нибудь стоит?

Второй бас. Ну, что ж? Кирило — и обчелся.

Первый бас. Э-э!

Степан. А кто, по-вашему, господа, всех умнее в Киеве: семинарист, или академист, или университант?

Парубок. Голохвостый!

Степан (хохочет). Ну и отколол!

Первый бас. Попал пальцем в небо!

Кто-то. Нашел умника на помойке! Ха-ха!

Парубок. А кто ж разумнее его? Говорит по-ученому, что и не поймешь ничего!

Степан. У тебя, часом, все клепки дома?

Парубок. --">