Кадыркул Омуркулов - Дела земные

контракту. А я здесь за сторожевую овчарку. Вот так, брат Шерлок.

Чоро досадливо пожал плечами.

— Ну, вот ты и сник, брат, разочаровался… Не горюй, я на очереди. — Медер принес из кухни масло и лепешку. — Ты что будешь, кофе или чай?

— Чай. На ночь кофе не рекомендуется.

— Это верно.

— А куда они уехали, хозяева?

— В Бутан.

Чоро не знал Бутана.

— На севере Индии, — объяснил Медер. — Он доктор наук, специалист по разведению яков.

Теперь Чоро понял, почему на стене висело несколько больших фотографий с изображением суровых, широкорогих животных.

— Это хозяина, я не стал их снимать, они мне нравятся.

— Они дикие какие-то…

— Мудрые, — поправил Медер, — и, наверное, самые древние животные в мире после мамонтов.

Медер поставил па поднос кипящий чайник, стал разливать чай по пиалам.

— А окурки надо выбрасывать, — сказал Чоро и, взяв пепельницу, пошел ее вытряхивать в мусорное ведро. — От них вреда больше, чем от заводской трубы.

…Горячий чай дымился в пиалах, они дули на кипяток, чтобы остудить, и пили чай вприкуску с рафинадом.

— Парной чай, — сказал Медер.

— Это очень ценное качество данного напитка, — разыгрывая строгость, заметил Чоро, и они засмеялись.

— Это кто? — спросил Чоро, показывая на фотографию Сагынай за стеклом книжного стеллажа.

— Жена, — ответил Медер.

— Как?! — удивился Чоро. — Ты же не женат.

— Я не расписан, — серьезно и доверительно сказал Медер, — женат.

— А может, у тебя и дети есть?

— Детей нет.

— А чего же не распишетесь?

— Она не соглашается. Говорит, еще успеем.

— Не пойму что-то, — признался Чоро.

— Не все сразу, брат мой. — Медер не спеша, с явным удовольствием пил чай. — Да и я пока не тороплю ее, не настаиваю. Знаешь, бывают события, которые должны запомниться человеку на всю жизнь. Хочется, чтобы Сагынай перешагнула невестой порог своего дома, а не вошла квартиранткой в чужой.

Медер включил транзисторный приемник, послышалась музыка. Чоро долго глядел на фотографию. Ему нравилась эта незнакомая девушка, которую любил его дядя.

— У тебя уютно, — сказал Чоро. — Может, пригласим девочек?

Этого Медер не ожидал и, не скрывая удивления, посмотрел на Чоро.

— Нет, я серьезно, — пожал тот плечами. — Я могу позвонить…

— Ну ладно, брат, ты не очень-то храбрись, «де-е-евочек», — передразнил Медер, достал из кармана пачку сигарет, закурил.

— Ты тоже считаешь меня ребенком? — спросил Чоро.

— Не в этом дело.

— Сейчас наставлять меня начнешь, скажешь, как трудно тебе было в детстве, как пришлось самому выбиваться в люди…

— Не заводись, — Медер с легким укором глядел на Чоро. Что-то в племяннике, пока еще неуловимое, вызывало любопытство.

— Давай откровенно, брат. Что ты думаешь о моем поколении? Тоже считаешь его потерянным? Только откровенно.

— Не считаю. — Медер собирался с мыслями. — Это отговорки, чтоб от вас отмахнуться. Ты не ребенок. Ты старше Ромео, который уже страстно любил Джульетту. В твоем возрасте Манас имел свою рать и устрашал врагов. Вы старше их, но вы не равны. Потому что спрос с вас не велик. А был бы спрос — выдюжили бы и ваши плечи. Но сейчас вы мужаете вполсилы. Вы, конечно, информированы, и вас, кажется, ничем не удивишь. Ваш скепсис и ваша усталость — напускные. А на поверку вы тепличные растения, выращенные не в земле и под солнцем, а… — Медер искал точное выражение, но Чоро опередил его:

— Методом гидропоники.

— Вот, пожалуйста, ты и это знаешь.

— А что, знать плохо?

— Вы начитались книг, насмотрелись фильмов, а жизнь еще, погоди, наставит вам синяков…

— Вот именно, — Чоро усмехнулся и потрогал опухший глаз.

Медер заметил это, и ему стало неловко оттого, что тот мог воспринять. его слова, как намеренное желание обидеть или высмеять, и потому он, сдерживая себя, тихо сказал:

— Это относится и ко мне самому, я такой же щенок, как и ты, только чуть покрупнее.

Чоро улыбнулся и доверчиво посмотрел на дядю.

— Брат, это верно, что у нас нет ваших забот. У нас они свои. Это верно — мы не голодаем, не кормим семью. У нас много свободного времени. Времени навалом думать и размышлять.

— О чем думать? О девочках?

— И о девочках тоже.

Медеру показалось, что в тоне Чоро появился тот самый вызов и скепсис, о чем он только что говорил.

— О девочках, о женщине, о матери. Моя мать имеет любовника. — Чоро --">