Алексей Яковлевич Каплер - Киноповести

над нами шумят…

П е т р  П а н ф и л о в и ч. Брось, Красовский, надоело.

Ф а й в у ж и н с к и й. В условиях Донбасса не всякий вытянет. Да и с хозяином, кто знает, сработается ли. Ну и кого же нам, интересно, шлют? Интеллигент?

Прихлебывая чай, Семен слушает разговор за пальмой.

П е т р  П а н ф и л о в и ч (мрачно). Говорят, рабочий. Икапист. Только из Узбекистана вернулся… В счет двухсот его посылали.

Ф а й в у ж и н с к и й. Из Узбекистана? Да это не Примак ли?

П е т р  П а н ф и л о в и ч. Примак. Верно… Ты его знаешь?

Ф а й в у ж и н с к и й. Да и ты его знаешь. Отсюда. Наш же долгушевский Примак.

П е т р  П а н ф и л о в и ч. Постой-ка. Примака еще в двадцатом году убили…

Ф а й в у ж и н с к и й (во рту незажженная папироса, ищет спички в кармане). То старика, а это сын, Семен… Красовский, прикурить.

П е т р  П а н ф и л о в и ч. Сынок Примака?.. Этот байстрюк? Ты с ума сошел.

Красовский чиркает зажигалку. Она не работает. Прячет.

Над нами идут трубачи молодые…

Л о ш а д е в. Перестань, Красовский. Сказано тебе.

П е т р  П а н ф и л о в и ч. Быть не может!.. Сынок Примака. Это же сопляк, мальчишка…

Ф а й в у ж и н с к и й. Что ж, за двенадцать лет… (Иронически.) Растем ведь… И у тебя нет огня?

П е т р  П а н ф и л о в и ч. Нет… Неужели тот самый?

Ф а й в у ж и н с к и й. Точно, точно. Я его хорошо знаю — это такая вредная сволочь выросла… (Поворачивается к Семену.) Разрешите прикурить.

С е м е н. Пожалуйста, товарищ Файвужинский.

Ф а й в у ж и н с к и й (остолбенев). Э… Се… Се… Семен Петрович?!

Н о с и л ь щ и к (Семену). Есть извозчик. Приехал.

С е м е н (встает). Не огорчайся, Файвужинский. Случается… Прикуривать уже не хочешь? Ну, пока. Уходит.

П е т р  П а н ф и л о в и ч. В чем дело? Что произошло?

Ф а й в у ж и н с к и й. Это же и есть Примак… Пауза.

Л о ш а д е в. Вот так котлета!..

Маленькая лампочка освещает вывеску «Дом приезжих».

Примак поднимается на крыльцо, входит в дом. Длинный унылый коридор. Множество дверей. На одной, справа, надпись мелом: «Тов. Чуб». Из другой двери, с табличкой «Комендант», выходит навстречу Семену заспанный человек в потрепанной кожанке, наброшенной на плечи. Ночная сорочка не первой свежести открывает волосатую грудь. Босые ступни сунуты в галоши.

Взяв у Семена документы, комендант, не глядя, опускает их в карман. Затем неторопливо ведет его в комнату слева, зажигает там огонь.

Оглядевшись, Семен начинает распаковывать чемодан.

В дверях мрачно стоит комендант. Семен вынимает из чемодана фотографию Любы. Ставит ее на стол. Комендант смотрит на нее и поворачивается к Семену.

— Кобелируешь?

— Это моя жена, — сухо говорит Семен.

— Жена?.. А красивая. Прямо как артистка.

Семен усмехается.

— Она и есть артистка. Певица.

Комендант берется за ручку двери, собираясь уйти, но задерживается: Семен вытащил из чемодана и поставил на стол большой термос.

— Закладываешь? — спрашивает комендант, щелкая по кадыку и подмигивая в сторону термоса.

Семен смотрит на термос, на коменданта и громко смеется.

Борщ — так зовут коменданта — мрачнеет под его взглядом и глухо спрашивает:

— Есть у тебя чего покусать?

— Пожалуйста.

Ставит на стол консервы, ветчину, булку. Комендант подходит к столу. Привычным движением скинув тужурку с плеча на стул, садится и начинает очень быстро и очень сосредоточенно есть.

Семен косится на тужурку, берет ее, вешает на гвоздь.

— У хозяина был? — Борщ кивает головой куда-то в сторону.

— Нет. А кто это хозяин?

Продолжая жевать, Борщ вскидывает на Примака короткий взгляд.

— Как это — кто? Чуб… Сходи.

— Сейчас? (Семен глядит на часы.) В три часа ночи?

— Отчего же, — поднимаясь, говорит Борщ. — Раньше света не ляжет. Зайди.

Уходит, закрыв за собой дверь.

За окном ночь. Семен выходит в коридор. Дверь с надписью «Тов. Чуб» неплотно прикрыта, слышны голоса, виден свет. Семен стучит.

— Войдите!

Голос хриплый, прокуренный, утомленный.

За столом, заваленным бумагами, сидит человек в расстегнутой гимнастерке. Лицо его землисто-бледное. Воспаленные глаза почти целиком скрыты в глубоких впадинах. Потухшая и измятая папироса зажата в углу неспокойных губ. Говорит Чуб отрывисто и резко.

Кроме него за столом еще двое: один рядом, --">