Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 15. Солнечная монета. Книга 1 из 2.

круглыми глазами наблюдал за кавардаком, творящимся на улице.

– Мм-хе-хе-хе.

Предупреждать ее, чтобы не переедала, выглядело глупой затеей.

Лоуренс с восхищением смотрел, как Хоро поглощает пищу и вино.

В последнее время он и вправду стал не так много думать о том, чтобы сдерживаться с тратами. Он понимал, что у него меняются взгляды на то, что более важно, а что менее.

Деньги превыше всего. Деньги важнее всего.

Эту жадность он помнил как слепящую волну жара позапрошлогодней давности, однако насколько сильно она его жгла, не помнил совершенно. И по сравнению с тем счастьем, которое переполняло его сейчас, то воспоминание было совершенно бледным. Скоро оно исчезнет в глубинах памяти.

Если он сможет открыть здесь лавку и преуспеет с ней, то и через годы, и через десятилетия он будет вот так же, как сейчас, сидеть за столом вместе с Хоро и смотреть на эту же картину.

Он не был уверен, что вспомнит тогда, как он чувствовал себя сейчас.

Однако он нисколько не сомневался, что будет счастлив.

Лоуренс начал понимать, что потратил слишком много времени в убеждении, что вот-вот схватит большую удачу и что солнце его жизни вот-вот достигнет зенита. Именно поэтому он, проживая день за днем жизнь бродячего торговца, мечтал о месте, куда он мог бы вернуться и где его солнце село бы в мире и покое.

Вправду найти такое место здесь – это было неожиданным довеском к покупке.

Если бы он мог встретиться с самим собой в худший день своего ученичества, он сказал бы: «Твои старания будут вознаграждены».

При этой мысли Лоуренс улыбнулся.

– Чему ты ухмыляешься? – поинтересовалась Хоро, проглотив мясо куриной ножки прямо вместе с хрящами.

– Я счастлив. Вполне повод, чтобы ухмыляться.

Он посмотрел прямо на Хоро с самой жизнерадостной из своих улыбок. Свои слова он произнес прямо и просто – не покраснев, не смутившись. Хоро явно хотела сказать что-то ехидное, однако спокойствие Лоуренса лишило ее яда.

– Вот за то, что ты так прямо говоришь такие вещи, я и называю тебя дурнем.

Это лучшее, на что он мог рассчитывать.

– Правда, когда ты сказала, что хочешь вернуться в Йойтсу, а я согласился взять тебя с собой, я даже помыслить не мог, что может произойти что-то подобное.

Хоро, съедавшая по куску всего, что было на ее тарелке, взяла куриное крылышко, зажаренное прямо с кожей, поднесла ко рту и принялась смаковать жир.

– Даже сейчас, если ты спросишь, где он, я не вспомню. А если вспомню, то, возможно, вспомню неправильно.

Уши Хоро умели различать ложь.

Неудивительно, что она подалась назад и словно вздохнула.

– И тем не менее мы добрались.

– Еще не добрались, – тотчас поправила его Хоро, впрочем, без намека на укоризну.

Было ясно как день, что она хотела, чтобы Лоуренс ей что-то ответил.

– Ну, это, конечно, так, но есть и кое-что еще.

Лоуренс облизал пальцы, вытер их куском хлеба и подобрал упавшую на стол чечевичинку.

Он не знал, кто вырастил ее, но кто-то эту чечевицу посадил, кто-то собрал, кто-то привез в город, кто-то очистил и кто-то поджарил и положил в миску. Благодаря немалому количеству торговцев, которых Лоуренс и Хоро не знали, они могли здесь и сейчас есть то, что ели.

В каждой частичке путешествия чечевицы было нечто общее: звон монет, деяния разных людей, приносящие им прибыль… и как маленький кусочек общей картины – благословение Единого бога.

С того дня, когда Лоуренс встретил Хоро, он искал какое-то примирение между своей жадностью и реальностью. Сначала он не находил его, и это приводило к неудачам и ссорам с Хоро.

Однако со временем он кое-как научился.

Это не выглядело таким уж странным, если смотреть на все это как на процесс, идущий шаг за шагом. В торговле любой план, даже самый сложный – не более чем много очевидных шагов, делаемых один за другим.

Однако прежде, глядя на Хоро с ее сомневающимся и в то же время странно грустным лицом, Лоуренс не мог отделаться от мысли, что перед ним нечто совершенно загадочное.

Как будто это морок, который развеется, стоит Лоуренсу протянуть руку.

Времена, когда Лоуренс думал такое и протягивал руку с робостью, давно прошли. В прошлом он нередко заставлял себя тянуться рукой вперед – лишь для того, чтобы ее жестоко отбрасывали. Теперь же он спокойно сидел на стуле, как любой городской торговец. Положив правую руку на стол, он произнес:

– Об этом поговорим, когда придем в Йойтсу.

--">