Вадим Панасенков - Когда мертвые покорили мир

уплаты?

— Помниться ты имени своего не говорил, — Сделав пару вдохов, парировал я. — Так что имею на это полное право.

Тут мужчина задумался:

— А ведь верно. Ну, тогда пора представиться. Меня зовут Харон! — И, опережая вопросы, добавил. — Да-да тот самый Харон.

Мы с Мышей переглянулись, будто пытались выяснить, а на самом ли деле перед ними мифическая личность, или же почудилось.

Все же не почудилось…

— Я представлял тебя… Вас как-то иначе, — не подумав, ляпнул я. Но затем исправился и перешел на Вы. Все же не каждый день видишь Харона, да еще на расстоянии вытянутой руки. Бери и щупай, казалось бы. Но я не стал. Постеснялся.

Гость засмеялся. То ли из-за моего смущения, то ли сама ситуация его забавляла.

— Меня много как описывали, — добавил мужчина, представившийся Хароном. — Главное — смысл остался неизменным. Я перевожу мертвые души на тот берег.

— И что случилось, мля? — Тут в разговор вклинился проныра. — Твою лодочку и весло отжали, и ты теперь безработный?

— Понимаете, — тяжко вздохнул мужчина. — Демоны каким-то неведомым мне образом сумели пленить Смерть. А без Смерти души ко мне больше не попадают.

Я вспомнил фигуру, закованную в цепи, и страх, испытываемый перед ней. Это страх умереть, первобытный и всепоглощающий. Отсюда и это паническое чувство, когда я стоял пред костлявой. Подумать только! Я стоял рядом со Смертью и Хароном! И пусть в первом случае все являлось сном, но это ничего не меняет.

— Пленив Смерть, демоны начали контролировать поток душ, — взгляд Харона обжег меня. — А так же перемещаться в тела умерших.

Теперь же я смотрел на оживших мертвецов иначе. Значит, это не просто зомбиапокалипсис, как все думали. А тотальное завоевание. Порабощение и вытеснение человечества. А значит, идет настоящее истребление.

— То есть все эти-эти… — побледнел проныра. — … все это демоны?!

Харон лишь молча кивнул.

— Вот оно как, — засопел Мыша. — А куда деваются души людей, мля?

— А это лучше у самого Влада спросить, — мужчина ехидно улыбнулся. Стало ясно, что Харону не чуждо человеческое. Улыбка вышла искренней и естественной.

И я действительно знал! Помнил все до мельчайших деталей, что со мной происходило. Вот и сейчас, едва прикоснувшись к воспоминаниям, так сразу мурашки побежали по телу. Никогда не забуду скалу, лаву, цепи и огненный воздух, обжигающий легкие. Адским пламенем отпечаталось на моей душе, оставив незаживающий рубец.

— Жуткое место, — признал я. А затем обратился к Харону. — А почему так мало вернувшихся?

Мужчина прошел к раковине, посмотрел на недомытую посуду и недовольно покачал головой. Проныра виновато потупил взгляд в пол. Харон провел пальцем по краю миски и внимательно осмотрел результат. И только после этого промолвил.

— Сбегают оттуда лишь единицы. Вот ты сбежал и Малфой.

Харон вытер палец о полотенце и кивнул проныре, чтобы тот брался за работу. Но коротышка не спешил.

— Малфой не стал вызволять Смерть, — тут же отозвался я.

— Он был напуган! Ведь дав Смерти свободу, умрете и вы. Я хочу, чтоб каждый из вернувшихся понял: ваше время вышло! Я всего лишь дал вам шанс прожить на земле еще немного.

— Понимаю, — кивнул я. — Если моя душонка попадет в более приятное место, чем тот ад, то я согласен.

— Рад это слышать, — устало отозвался Харон. Он сел на стул и поднял взгляд к потолку.

— Чего ждать от Запретных Земель? — Осторожно поинтересовался я.

— Ты хочешь услышать честный ответ?

— Конечно!

— Я не знаю, — признался Харон. — Я не вижу, что происходит там, и от того становится жутко даже мне. Впервые что-то не подается моему всевидящему взору.

На последних словах Мыша судорожно сглотнул, а его испуганный взгляд впился в меня.

Где-то внутри зашевелился предательский страх. Я бы даже назвал это сомнением. Уверен, что Малфой чувствовал тоже самое. Зачем идти непонятно куда ведь в любом случае на тебя ожидает неминуемая гибель.

Я все же смог подняться с постели, после чего осмотрел свое тело. Никаких ран, только уродливая татуировка, высеченная на теле, все еще находилась там, где я ее и вырезал. Ах да! Кинжал! Я потянулся к поясу, но кинжал лежал на тумбочке и будто бы ждал, когда на него обратят внимание.

— Это твое! — Харон взял ножны и протянул мне.

Я надел штаны и повесил ножны на пояс. Там, где они висели больше десяти лет.

— Не мог мне дать кинжал --">