Егор Данилов - Семена Перемен

видно тебе?

Эрику было видно. За широкоплечими либерами шествовала процессия из служителей Культа разных рангов: аколи́тов, целли́тов и ораторов. Все они несли чаши или кубки, ярко сверкавшие в лучах Светил, начавших свой Третий Оборот и клонившихся к закату. Замыкали колонну с десяток могучих воинов на рослых лошадях и в полном боевом облачении. Эрик вытянул шею и залюбовался: темные доспехи, за спинами — треугольные щиты, у седел — мечи в ножнах, в руках — длинные копья с развевающимися на ветру прапорами.

— Культисты идут, — сообщил Эрик мастеровому. — Некоторые на лошадях, при оружии и в доспехах.

— Деканы, стало быть, — задумчиво проговорил тот.

Процессия прошла, и либеры освободили дорогу. Мальчик еще раз поблагодарил мастерового и вприпрыжку побежал дальше.

* * *

— А, это ты, Эрик, — встретил мастер Фро́уд в дверях книжной лавки. Старое лицо выглядело встревоженным и от этого казалось еще более иссохшим, чем обычно. — Что-то случилось?

— Вот. — Эрик протянул старику клочок бумаги. — Отец передал записку.

Мастер Фроуд забрал листок и, уступая дорогу, проговорил:

— Заходи, сегодня в городе неспокойно. Понимаю, что в тринадцать сложно усидеть на месте, но ты уж постарайся.

Эрик послушно нырнул в тесное помещение: повсюду привычные полки с книгами, полумрак, запах бумаги, пара свечей на прилавке. Мальчик обожал это место. Здесь можно было закрыть глаза и представить себя отважным воином, древним правителем или странствующим торговцем. В одно мгновение стать кем угодно и посетить какое угодно место. Старые книги словно протягивали мостик между сегодня и вчера. Дотронешься — и ты уже там.

— Так, что тут у нас? — откашлявшись, пробубнил мастер Фроуд, развернул записку и поднес к одной из свечей. — Подожди немного, напишу ответ.

Эрик пожал плечами и принялся в сотый раз разглядывать корешки книг на одной из полок. Старые и потрепанные, они содержались в идеальном порядке. Некоторые мальчик узнавал: лавочник пересказывал содержание, а иногда — и это был праздник! — читал, медленно водя пальцам от строки к строке.

— Мастер Фроуд, а эта про что? — спросил Эрик привычно, указывая на толстый том в кожаном переплете.

Старик отвлекся:

— Эта книга альмау́та Гия́са аз Фаре́ха. Морехода и путешественника.

Как-то на рынке мальчик видел альмаутского купца. Родители тогда сказали ему, что темнокожие торговцы приходят в Семиградье со стороны факела и здесь, в Патере, бывают редко. Купец носил просторные одежды, перехваченные широким желтым поясом, и смешной головной убор, похожий на скрученную в шар простыню. Но больше всего мальчика поразил цвет его кожи, серо-коричневый, совсем не такой, как у родни Эрика.

— И где бывал Гияс?

— Много где. Добирался сюда, в Семиградье. Посещал страны за копьем и жезлом. Пересекал море Серпа и Арфы, Серые горы за чашей. Все шесть сторон. И о каждой стороне написал так, как никто до него. Помнишь, я рассказывал о джунглях Ви́джы?

Эрик кивнул.

— Я никогда там не был, но читал Гияса. А он пишет так, что не забудешь.

Старик замолчал, а мальчик перевел взгляд на следующую книгу:

— А эта о чем?

— Эта о травах, о том, как лечить, как снять боль и усталость. Хорошая книга, ее написал целлит Лю́сиан, слышал о таком?

— Неа, — Эрик покачал головой. — А он давно жил?

— Около ста двадцати лет назад.

Эрик начал загибать пальцы. Старик усмехнулся.

— Получается, что давно, — бросил Эрик, дойдя до десяти.

— Получается, что давно, — согласился лавочник, не отрываясь от письма.

— А вы знали его, мастер Фроуд?

— Я родился уже после того, как Люсиана казнили.

— Казнили? Но за что? За эту книгу?

— Если бы за нее, то она бы здесь не стояла.

Мальчик почесал затылок, ожидая разъяснений, но лавочник вместо этого протянул сложенный вчетверо листок бумаги.

— Беги, Эрик, — сказал он и похлопал ребенка по плечу.

* * *

Недалеко от дома Эрик остановился, чтобы перевести дух. Сел на корточки и стал подбрасывать камушки, которые держал в руке. Те раз за разом взлетали и с глухим шлепком возвращались на ладонь. Мальчик залюбовался, как они крутятся в воздухе, как на мгновение зависают в верхней точке и устремляются вниз. Иногда то один, то другой подмигивал ему ярким бликом — то голубоватым, как Вен, то желтым, словно Со́ла. От этой --">