Луций Корнелий - Ложные Боги

— Разве они не бессмертны?

— Из-за регенерации их сложно убить. Однако их главный враг — внутренние противоречия. Уже после катаклизма я натыкалась на многих мясных зверей. Возможно, некоторые из них были людьми, которых древние волшебники попытались наделить бессмертием. Большая часть этих несчастных умерла сама. Они менялись, перетекали, все дальше отходя от человеческой формы. Снизошли сначала до состояния животных, потом самых примитивных существ наподобие амеб, а затем вовсе уснули навечно. Обратились костяными наростами или окаменелой плотью.

— Но почему? — удивился Арайт. — Я никогда не слышал о таких процессах.

— Не удивляйся, книгочей, — звонко усмехнулась Гелла. — Не так много чародеев имели возможность долго наблюдать эволюцию мясных зверей, а кто наблюдал — не стал бы швыряться ценными знаниями в толпу. Вам, людям, вечно чего-то не хватает. Знаний, денег, любви, власти, свободы или же еды. Нехватка чего-либо — это ваше великое проклятье и главная сила. Мотивация. Превращаясь в мясного зверя, человек теряет потребности. Больше не нужно бороться за жизнь или стремиться ее улучшить. Сначала все деградирует до примитивных позывов, но постепенно гаснут и они. Притупляется голод, устает похоть, гаснет гнев. Такому существу нечего хотеть. Оно не умирает, но и не живет. Стремясь избавиться от тягостной скуки своего бытия, зверь медленно обращается практически неодушевленным объектом.

Он уже крепко спит — слишком сладкая боль

Не горит, не горит, утихает огонь

Когда утро взойдёт, он с последней звездой

Поднимется в путь, полетит вслед за мной

Вспомнилась мне песня Наутилуса под названием Зверь. Однако я отогнал подступающую хандру и принялся командовать:

— Ну что, завтракаем и собираемся. Я хочу поскорее в форт. Все сломанное и ненужное предлагаю выкинуть.

Последнее было обращено в первую очередь к Искре. Ее любимая бронекуртка превратилась в лохмотья стараниями мясного чудища. Часть пластин выпала, некоторые держались на честном слове. Искра с явным недовольством осмотрела обрывки. Она прощалась с курткой дольше и печальнее, чем с погибшими ранее членами банды. Вероятно, эта вещь долго хранила ее жизнь. Возможно, даже ещё до того момента, как девушка лишилась голоса. Тогда броня была заодно воспоминанием о прошлом. Я тоже очень неохотно расставался с вещами из покинутого мира. Особенно жалко было обувь. Но у меня хоть мобила осталась.

После коротких сборов и завтрака преимущественно сухим сыром мы двинулись обратно. Снова холмы, болотистые овраги, заросли. Все дальше от нас оставался Двор Жилокрута, ныне принадлежащий менее могущественному наследнику мясного лорда. А шли мы в когда-то заброшенный форт, теперь ставший логовом разбойников.

Из-за отсутствия кисти левой руки я практически не тащил вещи. Кстати, надо будет не спешить с восстановлением. Точнее — не слишком спешить. Это же хороший повод задержаться в форте и как следует отдохнуть. Даже Скейл не прикопается.

Удивительно, но слуги не сбежали и даже не умерли, а таки дождались нас в условленном месте. Это очень хорошо, ведь количество рук в отряде уменьшилось на одну мою. Вещей же стало заметно больше.

Хотя в целом мои сапоги уцелели, но несколько попавших капель кислоты таки прожгли в них дыры. Теперь ходьба по болотистой местности тут же оборачивалась промокшими ногами. Мерзотное ощущение. Но в остальном путь назад обошелся без неприятных сюрпризов. Все они уже закончились в руинах. Наверное, там мы получили такую порцию «везения» что даже этот мрачный мир на какое-то время решил оставить нас в покое.

Благодаря обонянию и слуху Геллы мы обходились потенциально опасные места. Один раз набрели на заброшенный лагерь, который, судя по виду, покинули в спешке. Однако раскрывать его секреты мы не стали. Ценных вещей и так хватает. Просто обошли потенциальные проблемы стороной. Другой раз встретили какую-то крупную зверюгу, ставшую добычей Геллы. Когти и клыки не помогли против изменчивой плоти перевертыша.

За несколько дней мы с болотистых мест вернулись в родную чащу. Сердце мое немного успокоилось. Оно чуяло близость дома. Пусть форт и не был для меня уютным гнездышком, но воспринимался как одно из немногих относительно безопасных мест. Особенно для человека с меткой смерти от жреца Корнерога.