Евгения Штольц - Удав и гадюка

– Хорошо, Нюй Кха, я тебя понял… Я буду там и помогу сопроводить вас от реки Луцци до озера Иво, чтобы переход прошел без неприятностей. Я благодарен тебе за то, что ты предупредил меня о Спящем.

– Ты благошловлен духами воды, которых мы чтим так же, как и Ш-шпящего. Поэтому мы уважаем и тебя. – Наг приложил руку к животу в почтительном жесте и обполз Юлиана по кругу. – Ш-шпящий проснется со дня на день…

– Вы не пытались с ним договориться?

– Нет… Если духи воды могут пощадить при вш-штрече, то Ш-шпящий не щадит никого, – грустно заметил наг. – Его желудок подобен бездне, и он безжалостно пожирает все, ш-што попадается на пути…

Граф протянул Нюй Кха руку для прощания. Тот неуверенно подал в ответ свою, с когтистыми пальцами. На миг желтые глаза подернулись мигательной перепонкой.

– До вштречи, благошловленный водой… – прошипел наг.

Уже у самой кромки берега, когда хвост погрузился в воду, он оглянулся. По его бескровному лицу скользнула улыбка, обнажившая острые зубы и раздвоенный тонкий язык, и вскоре он исчез вместе со своей многочисленной родней.

Юлиан долго смотрел на слепящий блеск моря, на ясное небо, уже без единого намека на дождь, на горы по правую руку и на далекую-предалекую верфь, что примостилась у входа в бухту. Обеспокоенный известиями, он зашагал обратно вверх по холму, через кованую калитку – к особняку. Тропинка виляла среди пышных цветов, вдоль скамеек, устроившихся под сенью сосен, между пристройками. Трехэтажный особняк, возведенный из темно-серого, почти черного камня, глядел, точно глазами, большими прямоугольными окнами, а у его стен вился по решетке дикий плющ, подползая под самую крышу.

Из-за угла дома показался Кьенс. Он покорно взглянул на графа, молчаливо спрашивая, не надобно ли чего-нибудь.

– Кьенс, попроси конюхов подготовить лошадь.

– Сколько сопровождающих, тео Юлиан?

– Нисколько.

– Как скажете…

Дом окружали лорнейские сосны с пышной кроной. Едва насквозь промокший Юлиан подошел к двери, как ее распахнул безликий страж в серых шароварах, белой рубахе и подпоясанный голубым кушаком. Привычно поблагодарив, граф направился по коридору, устеленному дорожкой с бежево-бирюзовым орнаментом, к лестнице, ведущей наверх.

– Юлиан… – до ушей графа донесся тихий голос.

Улыбнувшись, он опустил уже занесенную над ступенькой ногу и прошел в зал.

У камина сидели в креслах Мариэльд де Лилле Адан и мужчина с проседью на висках. Оба откинулись на спинки, общаясь в некоторой лености, присущей знати.

На плечах мужчины лежала красная бархатная пелерина, соединенная на груди тремя золотистыми цепочками, а под накидкой виднелось простое мышиного цвета платье с кожаным ремнем. И стоячий воротник, и манжеты украшали одинаковые золотые пуговицы, правда слегка стершиеся – и оттого тусклые. Несмотря на всю простоту одеяния, было в нем что-то настолько величавое, что рядом с Мариэльд де Лилле Адан он казался пусть и не равным, но близким. Даже болезненность бледного лица, не тронутого ноэльским загаром, и темные круги под впалыми глазами не уменьшали его импозантности, а, наоборот, добавляли.

– Да, матушка… – произнес Юлиан.

– Чем вызвана торопливость твоей походки, сын мой? Неужели Авгусс ло Ксоуль убедил тебя помочь ему преувеличить свое состояние? – по губам графини скользнула саркастическая улыбка.

– Нет. Конечно же, я отказал, матушка. Изменение действующей системы никак не отразится на обычных жителях. Лишь перераспределит золото между нашими кошельками и кошельками купцов.

– Так в чем же дело?

– Наги сообщили, что Спящий вот-вот проснется.

Темно-серые, но удивительно живые глаза мужчины загорелись любопытством, и он захлопнул книгу по алхимии.

– Ты отправишься в порт? – спросила графиня.

– Да, матушка, в Луциос. Как только подготовлю необходимые бумаги, – граф покрутил кольцо-печатку на пальце.

– Понятно. Значит, снова ждать толпу негодующих глупцов у ворот особняка, – Мариэльд склонила седую голову набок и обратилась уже к сидящему рядом собеседнику: – Вицеллий, ты, кажется, хотел прогуляться вдоль моря.

– Да, моя госпожа. Буду рад, если вы составите мне компанию. Раз уж Юлиан сегодня занят, – на секунду Вицеллий взглянул с укором.