Алексей Калинин - Зверь 4

Эх, чудны переплетения судеб…

— Эй, маленький герой, — шепотом позвал я.

Игоша встрепенулся, тут же перевернулся и чуть слышно зарычал. Его спина выгнулась, а позвонки проступили сквозь кожу гребнем дракона. Вырвались наружу длинные когти, а сам он подобрался для прыжка, как кошка. В больших глазах плескалась чернота безлунной ночи.

— Подожди, не торопись, — шепнул я. — Не тревожь маму. Пусть она немного поспит.

Игоша посмотрел наверх, на кровать.

— Ма-ма, — проурчал он негромко, а потом прорычал в мою сторону. — Ухо-ти-и…

— Я не уйду. Ты знаешь, кто я?

— Ведь… мак, — с трудом прорычал игоша. — Убий… ца…

— Да, я ведьмак. И я тоже, как и ты, в своё время был предан родителями. Мой отец был чудовищем, каких поискать. А мать умерла при родах. В этом мы с тобой схожи. Мы как братья по несчастью. И я хочу тебе помочь…

— Ма-ма, — снова протянуло маленькое чудовище.

На его спине понемногу втянулись позвонки. Когти наполовину убрались обратно.

— Да, она похожа на твою маму, но это не она. А ты… ты полюбил её? Хочешь всегда быть рядом?

— Ма-ма, — медленно кивнул игоша. — Защи… та… ма-ма…

— Да, ты сможешь защищать её всегда. И никто не посмеет её обидеть. Но мне нужно помочь тебе. Пока ты находишься рядом с ней в таком виде, она будет чувствовать себя плохо, а потом и вовсе умрет. Но ты можешь измениться. Я могу помочь тебе, игоша. Могу помочь стать чуром…

— Чур? — тут же позвонки вновь проступили сквозь кожу.

— Да, ты переродишься и всегда будешь рядом со своей мамой. А так… Ещё две ночи и она умрет, — как можно тише сказал я.

У игоши хороший слух. Он услышит меня. Да, мозгов немного, но их должно хватить, чтобы признать мою правоту.

Чур это создание вроде домового. Только если домовой охраняет дом, то чур охраняет человека, к которому прикипел душой и сердцем. Хороший защитник, хороший и заботливый.

— Тебе решать. Или дашь маме умереть, или переродишься сам, — снова воззвал я к голосу разума.

Игоша оглянулся на лежащую женщину, потом посмотрел на меня. Снова на женщину, снова на меня.

— Слово? — неожиданно четко проговорил он.

— Моему слову нет веры. Но сейчас я говорю не губами, а сердцем. Я желаю добра этой семье и этой женщине. Ты будешь хорошим чуром… Ты можешь мне не верить, но подумай сам — я не бросил в тебя нож, хотя не промахнулся бы. Я хочу добра твоей маме. Хочу добра тебе. Мы похожи…

Когти втянулись. Большие глаза моргнули. Он протянул мне ручку и кивнул.

Он поверил мне! А это уже что-то!

Если уж старый и битый жизнью игоша решился поверить ведьмаку, самому лживому существу на свете, то значит, что он действительно полюбил женщину на койке. Полюбил и, понимая, что его любовь в конце концов убьет её, решился переродиться.

Я аккуратно взял ручку игоши в свои пальцы и тихо пожал её. Игоша залез ко мне на вторую руку и приник к груди. Он был холодный, как кирпич за окном, и такой же шершавый.

Пришлось его погладить по плечу, чтобы установить более тесную связь. После этого показал на окно:

— Идем, ты ещё сюда вернешься, но сейчас нам надо уйти…

Он посмотрел ещё раз на лежащую женщину. Сейчас она немного успокоилась. Испарина ушла с мокрого лба, но волосы ещё оставались приклеенными к коже. В свете с улицы она казалась спящей царевной и только объемный живот показывал, что загадочный принц не только целовал её.

Да, в детской сказке принц своим поцелуем будил принцессу, и она очухивалась от долгого сна. Однако во взрослой версии коронованный прохвост не побрезговал воспользоваться состоянием девушки и заделал ей ребятенка. А уже после того, как ребятенок покинул мамкино нутро, то сосательным рефлексом вытянул заколдованную занозу от веретена из пальца спящей мамашки. Потом принцесса нашла папашку своего сынка и заставила жить с ней долго и счастливо.

Так вот сейчас женщина походила на эту самую принцессу из взрослой версии. Я положил ей под подушку несколько сухих листочков земляники — так роды пройдут легче. Листочки взял на всякий случай заранее, всё-таки в роддом собирались.

— Идем, — прошептал я.

Игоша понятливо перелез на спину и вцепился мне в воротник куртки. Смахнув уже не нужную соль, я взобрался на подоконник и, спустя минуту, спрыгнул на снег.

— Это кого ты ещё приволок? — пробурчала Чопля. — Что за хрень лупатая на воротник прилипла?