Ник Перумов - Колдун и Ведьма

к себе.

Талессис всхлипывает. Рядом с ней в тон всхлипывает и Бри.

Ну вот. Чуть что — и глаза на мокром месте!..

… Потом мы долго сидим в лёгких весенних сумерках, и Талессис рассказывает, что заклятия моего учителя сработали, но так, что человеческий торс появился у Сирайи гораздо раньше, чем у других, а ещё она очень способная к магии и прочим волшебным делам. Святогор всё это время сидит молча, а Сирайя с необычайной серьёзностью и в самом деле омывает ему ноги в тазике.

— Девочку, конечно, надо учить! — заявляет Бри. — Раз способна в магии — будет ведьма!.. Ведьм-ламий у нас ещё не бывало!..

— А может, колдунья! — возражаю я. — Ламий-колдуний не бывало тоже!..

— Колдуний вообще не бывает!

— Ну и что, она будет первой! Ламий при живых отцах тоже ещё не бывало!

— Вот ещё! Она будет ведьмой, конечно же!

— Колдуньей!

— Ведьмой!

— Колдуньей!

— Нет! Ведьмой-ведьмой-ведьмой! И не спорь с женой, милый!..

Святогор меж тем негромко разговаривает с Сирайей, та вытирает ему ноги, потом добывает откуда-то гребешок и принимается расчёсывать ему волосы, забравшись на стул. Ну да, «как достойно почтительной дщери»!..

Талессис говорит, но то и дело бросает взгляды на Святогора, полностью ушедшего, похоже, в разговор с маленькой ламией.

А та, закончив расчёсывать ему волосы, теперь аккуратно заплетает их в две косицы.

Бри расспрашивает старшую ламию, как она теперь будет жить, что делать — и думает ли она о следующей осени?..

— Зло не творю я теперь и хочу мирной жизни в покое. // Дочь воспитать, чтоб жила бы как ровня средь магов.

— Верховная ведьма Ринрайт может оказаться против, — осторожно замечаю я.

Бри морщит лоб.

— Да, верно, — признаётся. — Может случиться. Тогда… тогда даже и не знаю, куда! Колдуний ведь не бывает!..

Вот же упрямица.

— Тихо, не спорьте, — подаёт голос учитель. — Я сам ею займусь. А уж как это называть — не столь уж важно, как-нибудь разберёмся. Талессис! Мы можем поговорить?..

Глаза ламии вспыхивают.

Бри провожает парочку взглядом. Сирайя невозмутимо ждёт, аккуратно сложив руки внизу живота и скромно потупив взор.

— Милая, варенья хочешь?

— Очень хочу, — признаётся маленькая ламия. — А можно?.. — И добавляет вдруг: — Тётя Бри?

Я закрываю глаза. Пусть бы оно всё так и осталось: весна и вечер, и маленькая смешная ламия со своим гекзаметром, и учитель, запавший, похоже, на фиалковые глаза Талессис, и Бри, что хлопочет, потчуя Сирайю вареньем…

Но я знаю, что это продлится недолго.

Те силы, что превосходят всякое воображение смертного, даже колдуна или ведьмы, продолжат свою работу — в мире и за ним.

И, если мы хотим жить, — то обязаны найти способ, чтобы на наших берегах не появились бы новые капитаны Бойко.

Но это, как пишут в романах, уже совсем другая история.

Конец

--">