Сергей Алексеевич Евтушенко - Путь сквозь тень

устроить пожар. Пожалуй, лучше перестраховаться…

Мне казалось, что я должен чуть ли не на каждом шагу спотыкаться о тела, но по внутренним часам прошло не меньше пятнадцати минут, пока я наконец не обнаружил какой-то предмет. Палка с тряпкой на конце — факел! Подняв находку в воздух, я на радостях чуть не дунул на неё мастерским «Языком», но подавился пламенем — к счастью, фигурально. Не хватало ещё испепелить деревяшку и снова ползать в потёмках. Вот ещё отличная идея — мог бы усилить спелл «Сердцем демона», а затем уже дыхнуть!

А, да. Не мог бы. Этот поезд уже ушёл.

Слабый, базовый «Язык саламандры» зажёг факел без особых проблем, и я смог оглядеться — впервые с тех пор, как Сердце мира покинуло это место, а за ним последовала Дея. К моему изумлению, пещера выглядела совсем не так, как то, что я рисовал в голове. То есть, в основном ничего не поменялось: стены с едва заметными следами обработки, пустующий теперь постамент по центру, расплавленная и застывшая масса камня на месте выхода. Только вот пол был абсолютно чист, словно пока я бился головой об камень и загибался от жажды, сюда тайком пробралась бригада волшебных гномиков, которые вытащили все трупы и подмели пепел от тех, кого лично уничтожила Дея. Потом гномики так же беспалевно свалили.

Абсолютный идиотизм этой зарисовки заставил меня сперва захихикать, а затем согнуться пополам от приступа бесконтрольного хохота. Я выронил факел и сам упал на пол, держась за живот, пока пересохшая глотка выталкивала наружу звуки, отдалённо напоминающие смех. Я чувствовал, что мог бы заплакать в этом приступе лёгкого сумасшествия, но вместо слёз ощущал лишь лёгкое жжение в уголках глаз — обезвоживание зашло слишком далеко. Мои попытки взять себя руки и успокоиться ни к чему не привели.

— Не… честно… — прохрипел я, когда на глаза начала наползать пелена. — Не… че…

«ВЫ ПОГИБЛИ».

Факел, разумеется, погас, но, к счастью, не прогорел до конца. Я начал обшаривать пещеру с тупой методичностью — шаг за шагом, сантиметр за сантиметром. Должно было остаться хоть что-то, хоть один заплечный мешок, хоть одна фляга! Если бы Анима в самом деле была игрой, я бы мог предположить, что трупы попросту исчезли из-за игровой условности. Но во-первых — за три месяца с гаком ни один труп при мне не исчезал, а во-вторых — это не игра, дьявол побери. Это реальный мир, который по какой-то неясной пока причине обращается со мной, как с игроком. Причём со сложностью, выкрученной до предела.

— Нечестно, — повторил я, привалившись спиной к постаменту в центре, где когда-то плясало Незримое пламя. — Я спас мир, чёрт возьми. Неужели я не заслужил хотя бы глоток воды?

Отвечать мне, естественно, было некому. Все, с кем я пришёл сюда, погибли, и даже их трупы бесследно исчезли. Дея воспользовалась телепортом, а Эми и Маэстуса я потерял задолго до этого. Разве что…

— Кёльколиуке, — выдохнул я, воткнув факел в трещину между камней. Спустя несколько секунд лихорадочного копания в мешке я извлёк на свет матерчатую куклу с деревянными конечностями — или скорее то, что от неё осталось. Правая нога и левая рука фигурки отвалились, оставшиеся конечности треснули в нескольких местах. Ткань туловища расползалась под моими пальцами, и только голова оставалась более-менее целой.

— Кёльколиуке! Ты меня слышишь? Ты ещё жив?!

Жуткий рот, наполненный человеческими зубами, дёрнулся и приоткрылся. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем челюсти вновь сомкнулись с характерным щелчком.

«Повреждён в бою. Осталось. Недолго».

— Так, не вздумай умирать!! — заорал я, осознав, что вот-вот потеряю своего последнего спутника. Он, конечно, был кровожадным древним духом, и мы очень мало общались, но в моём положении союзниками разбрасываться не стоило.

— Что тебе нужно?! Кровь? Бог с ним, бери мою! — лихорадочно затараторил я, закатывая рукав мантии. Во время нашего знакомства Кёльколиуке уже попил моей кровушки, что привело к перманентной потере десяти максимальных очков здоровья, но опять же, сейчас ситуация была критической.

«Не поможет. Время сосуда вышло».

— Что с тобой станет без сосуда?

«Небытие».

Я замолчал, беспомощно наблюдая, как фигурка продолжает рассыпаться у меня на ладони. Сосуд… Что там Маэстус упоминал про сосуд? Через несколько мучительных секунд я вспомнил про детали моего становления чернокнижником — а если конкретнее, обретение гримуара. Неловко --">