Уильям Моррис - Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

саги и пиратского приключенческого романа. Сама идея утопической страны, которую можно достичь только после испытаний на море, – довольно древняя, она восходит к «Правдивой истории» Лукиана Самосатского. Для этого античного автора жизнь – во многом игрушка судьбы, ничего постоянного нет, и чтобы найти какой-то идеальный образ, мы должны усилить риски, создать как бы генератор авантюр, оставляющий задел для созерцания – созерцания чего-то, что мы не можем постичь и понять, почему это существует или не существует. Лукиан был ритором, а ритор в своей речи постоянно увеличивает ставку, выдвигает аргумент за аргументом, но никогда не может сказать, почему вдруг речь так чудесно подействовала на публику.

Особенность Морриса в том, что он облекает авантюру в образ средневекового сказания, где существуют не только устные выступления, но и тексты. Повесть рассказывает о средневековом человеке, для которого тексты не менее значимы, чем реальные события, которые мы назвали бы историческими. Если такой человек что-то видит своими глазами, но при этом читает какой-то текст, объясняющий мироздание, то он будет проверять увиденное текстом, а не наоборот. Таков и герой повести – свои сны, разговоры с чужестранцами, впечатления от новых земель он прочитывает как тексты и извлекает из них смысл, позволяющий дальше действовать в окружающем мире.

При этом, как и положено в средневековых видениях, герой не умолкает. Оказавшись на блаженной земле, он не ходит, изумленный увиденным, а задает вполне разумные вопросы: почему и как здесь все устроено? Здесь, конечно, воспроизведено поведение Данте в Раю: «Комедия», как мы знаем, была любимой книгой всех прерафаэлитов. Моррис выпустил это произведение в «Келмскотт пресс», разработав весь дизайн от начала и до конца и стилизовав ее под книги XV–XVI веков.

Точно так же был издан с собственными гравюрами Морриса «Лес за Пределами Мира» (1894). Иногда эту книгу называют первым произведением в жанре фэнтези, и действительно, все соответствующие мотивы в ней уже есть. Сюжет опять же продолжает античные любовно-приключенческие повести со всеми их общими местами, восходящими к обрядам инициации: разлученная семья, буря, плен, и свадьба как воцарение. Последний сюжетный поворот воспроизводит древнейшее отождествление брака и венчания на царство, когда любые молодожены – царь и царица.

Но Моррис поместил в этот мир деталь, которую мы привыкли считать средневековой – заколдованный замок, в котором колдунья держит мудрую девушку. В этой сюжетной подробности, вероятно, есть отзвук главного мифа позднеантичных гностиков о Софии, премудрости Божией, которая находится в плену у злой материи; впоследствии в разных сказках София будет называться Рапунцелью или Василисой Премудрой. Но для Морриса было важно не создать собрание гностических и средневековых легенд – он желал научить нас наблюдать освобождение Софии из плена не менее внимательно, чем мы смотрим на свою жизнь. Поучительность повести Морриса – в ее неожиданном глубоко личном характере; как только она становится нашим личным достоянием, книгой на столике у кровати – мы по-настоящему прочли Морриса.

Александр Марков, профессор РГГУ

От переводчика

Два романа Вильяма Морриса, помещенные в этой книге, являются как бы литературным вариантом гобеленов на темы любимого автором Средневековья. «Повесть о Роскошной и Манящей Равнине» рассказывает нам о походах викингов, и в то же время – о любви, о поисках утраченной избранницы; вечный сюжет, не правда ли? Это также произведение о взыскании подлинного рая. Равнина здесь оказывается раем земным, ложным по сравнению с истинным раем, и само прилагательное «glittering», использованное автором в наименовании этой земли, предполагает значение лжи и обмана, ложного блеска. «Лес за Пределами Мира» – это позднее Средневековье: Лондон высится на водах, и купцы ездят по всему свету, на краю которого возможны всякие чудеса… Но только там можно найти свою любовь… Этот гобелен напоминает нам сказки «Тысяча и одной ночи».

Стилистика текстов Морриса сродни пышному узорочью его орнаментов, его проза пестра и расшита золотыми и серебряными нитями, украшена самоцветами. В английской литературе XIX – начала XX века еще продолжалась старинная традиция написания некоторых существительных и прилагательных с прописной буквы. В переводах --">