Стивен Рэй Лоухед - Пендрагон

Послушайте меня, если хотите знать: Артур был сыном Аврелия и племянником Утера; его мать, Игерна, была королевой для обоих мужчин. И хотя в Британии еще не утвердился обычай передачи королевской власти от отца к сыну, как это было у саксов, все больше и больше людей начинали выбирать себе сеньоров из рода предыдущих королей, будь то сыновья или племянники, — тем более, если этого лорда любили, если ему везло в делах и битвах. Таким образом, Аврелий и Утер оставили младенцу огромное наследство. Ибо никогда не любили правителя больше, чем Аврелия, и никогда не бывало никого удачливее Утера в битвах.

Младенцем Артур очень нуждался в защите от одержимых властью псов, которые, конечно же, увидели бы в нем угрозу их амбициям. Тогда я еще не знал, что Артуру суждено стать Пендрагоном. А многие считают, что я знал с самого начала. Но нет; я не сумел сразу оценить то, что оказалось у меня в руках. Мужчины вообще плохо провидят будущее. Мои собственные дела в то время занимали меня куда больше, чем его маленькая жизнь.

Тем не менее, я помню первые слабые проблески того великолепия, которому надлежало проявиться в будущем. Но до этого будущего оставалось далеко. Зато потом его слава засияла таким ярким светом, что я верю: она не померкнет вечно.

Послушайте меня.

После смерти Утера Пендрагона короли Британии собрались на совет в Лондиниум, чтобы решить, кому стать Верховным королем. Многие рассчитывали занять его место. Когда стало ясно, что договориться невозможно, вместо того, чтобы ждать, пока шипящая жаба вроде Дюно или гадюка вроде Морканта захватят трон, я вонзил Меч Британии в замковый камень недостроенной арки, стоящий на дворе.

— Вы просите знака, — с негодованием крикнул я им, — так вот вам знак: тот, кто сможет достать этот меч из этого камня, и станет истинным королем всей Британии. А до того дня земля увидит такие распри, каких еще не бывало на Острове Могущественных, и у Британии не будет короля.

Затем мы с Пеллеасом с отвращением покинули город. Я больше не мог выносить коварного двуличия мелких королей, поэтому оставил совет и поспешил на поиски Артура. Я торопился, хотя и не вполне понимал еще, что меня подгоняло. Я не видел в нем будущего короля. Он был всего лишь младенцем, нуждающимся в защите, тем более, что верховный королевский сан оставался невостребованным. Но во мне поселилось непреодолимое желание увидеть ребенка как можно быстрее. Я был в состоянии бардовского авена^[2], и я следовал его велениям.

В свое время придет понимание, но позже, да, позже. А тогда я приказал верному Пеллеасу оседлать лошадей и просто сказал: «Поедем, Пеллеас, я хочу увидеть ребенка».

И мы бежали из Лондиниума, словно за нами гнались разъяренные лорды, оставшиеся ни с чем. Но уже где-то по дороге в Каэр Мирддин я начал спрашивать себя, почему я так спешу, и нет ли помимо простого желания увидеть Артура в моей торопливости чего-нибудь большего?

А ведь верно — что-то во мне изменилось. Возможно, так повлияла на меня грызня мелких королей, или это случилось тогда, когда я вонзил Меч Британии в камень?

Как бы то ни было, одно я знал твердо: Мерлин, въехавший в Лондиниум, полный надежд и предвкушений, совсем не тот Мерлин, который выехал оттуда. В душе я чувствовал, что течение моей жизни приняло неожиданный оборот и что теперь я должен приготовиться к гораздо более изощренной войне, чем все, в которых мне приходилось участвовать.

Aliajacta est^[3], сказал старый Цезарь, а он кое-что знал о власти и о том, что она может сотворить с человеком. Хорошо это или плохо, но жребий брошен. Да будет так!

Оставив позади Лондиниум и тявканье мелких королей, мы с Пеллеасом направились прямо в Каэр Мирддин. Дорога известная, и путешествие оказалось приятным. Однако в то ветреное зимнее утро нас не ждали. Верный Тедриг, чьим заботам я поручил ребенка, все еще не вернулся с Совета королей.

По прибытии в Каэр Мирддин нас встретил Артур с шипящими и плюющимися котами. Ребенок держал по одному зверю в каждой руке, и никаких надежд вырваться им не светило. Мне это показалось знаком.

— Вот Медведь Британии! — заявил я, глядя на упитанного ребенка. — Своенравный детёныш, ты только посмотри на него! Тем не менее, его нужно учить, как любого молодого зверька. Впереди нас ждет работа, Пеллеас.

Мы сошли с коней и нас приветствовали люди Тедрига. Каэр Мирддин — Маридунум в прежние времена, просто распирало от --">