Hephaestia - Северный цветок

коротких, пусть и ярких, романов Императора с красивыми юношами и отдаленно не походил на глубокие и верные отношения Конрада и Динео. А сердце Теодора лишь наполовину билось для него — вторая, и, очевидно, что большая половина жила любовью к морским просторам и путешествиям в неизведанные края.

«Как говорится, каждому свое… — Эйрих глубоко вздохнул, глядя на сияющий идеальной белизной купол Гробницы, — и мне уже поздно мечтать… но иногда так и подмывает взмолиться к Небесам, не пожелавшим послать мне ТАКОЙ любви — возьмите все! И пусть…»

— Государь, прости, что тревожу, прибыло посольство из Норрдана, — дежурный адъютант почтительно склонил голову.

— Да, иду… «Воистину — глупо и поздно мечтать!» — Эйрих быстро спустился по лестнице и направился к себе, чтобы переодеться для торжественного приема гостей.

* * *

Наконец это бесконечное шествие за пропахшим потом рыцарем в сверкающих доспехах, и необходимость смотреть в его багровый бычий затылок закончились у подножия трона, возвышающегося над замолчавшей вмиг толпой придворных, подобно кораблю, воздетому на гребне пенной волны — белый мрамор подножия, синий ковер с золотыми узорными кантами по краям, массивные львиные лапы опор, подлокотники в виде туго скрученных морских раковин, изрыгающих потоки золотых вод, точеные смуглые пальцы, украшенные огромными сапфирами и рубинами в изысканной оправе, столь же загорелые, странно безволосые ноги в сандалиях из золоченой кожи, край багряной, словно свежая кровь, туники, широкий пояс, охватывающий сильное, жилистое тело молодого мужчины на троне…

Дион не смел, да и не хотел поднять глаз, чтобы взглянуть в лицо правителю этого мира, игрушкой которого его намеревался сделать ненавистный захватчик, соловьем разливающийся у престола — он де и любит, и почитает своего брата и друга наравне с богами, если не больше! И всю непокорную Атлантиду он скоро бросит к его ногам! Он заставит тупых варваров лизать подошвы богоравного Эйриха, величайшего из правителей во всей истории!.. Из уважения к коему он, верный солдат и первый подданный короны Ланмарка, даже не притронулся к прелестному и невинному юноше-рабу, которого преподносит в дар своему великому брату! — вот так, открыто, перед всеми! — Дион чуть не задохнулся от ярости и боли, его низко склоненное лицо вспыхнуло темным румянцем. Он желал бы провалиться в самую глубокую из тех пропастей, что отделяют неприступное замковое плато от всего света, лишь бы не быть выставленным на всеобщее обозрение перед этой безумной развратной толпой и их отвратительным господином!

— Возможно, ты хорошо обращался с этим несчастным, дорогой братец, но вполне очевидно, что юноша не в себе от волнения и переутомления. Как его зовут? — голос с вершины оказался отнюдь не громоподобным и не грубым, скорее приглушенно-усталым и чуть хриплым.

— Я не стал спрашивать его варварское имя, государь. Назови его так, как сочтешь нужным, сиятельный! — усмехнулся адмирал де Бриз.

— И напрасно, мой дорогой! — Император спустился по ступеням, отделяющим его от невысокого золотоволосого создания с глазами цвета неба и нежным румянцем на безволосых щеках. — Как тебя зовут, милый?.. Только не придумывай, назови свое, данное тебе при рождении имя!

Дион, борясь с внутренним напряжением и вслушиваясь в ласковые интонации, не сулящие ничего ужасного и унизительного, все же поднял голову.

— Меня зовут Дион, сын Геспера.

— Что же, прекрасно, будь моим гостем, если пожелаешь, Дион. Гостем, а не пленником, поскольку монсеньор Теодор еще не знает, что рабства в Ланмарке вот уже полгода как не существует! — Эйрих перевел взгляд с прекрасного лица юного атланта на изумленно вытянувшееся бородатое лицо своего друга. — Да, да, дорогой Теодор. Что же до твоих убытков, казна возместит их, но впредь я запрещаю работорговлю даже тебе!

Адмирал справился с удивлением и сверкнул белыми зубами в ответной усмешке.

— Ну, отчудил! А что, вообще-то верно, давно пора, но решиться на подобное мог только ты!

* * *

Прошел месяц.

Император встретил рассвет на привычном для себя месте — в смотровой башне, обращенной к морю. Его глубокие размышления прервали легкие, почти невесомые шаги за спиной — кто-то поднялся в башню. Сердце Эйриха на миг замерло и застучало быстрее, когда он подумал, что этим дерзким, прервавшим его уединение мог быть один --">