Павел Марков - Дахака

— Я чувствую, — громче ответил он, — там, по ту сторону. Есть все, о чем только можно пожелать, — он обернулся через плечо и вгляделся во взволнованные лица мужчин, — а вы ведь знаете. Мое чутье никогда не подводило. Если в этой пещере мы нашли столько лазурита… то сколько же его за этим завалом? И представить нельзя!

Те двое молча переглянулись. Тревога в их глазах нарастала. Тот же, кого они назвали господином, вновь повернулся к груде камней, преграждающей путь.

— Необходимо расчистить завал, — потребовал он, — разработать рудник. Тогда богатства рекой потекут в мои земли. Сюда придет слава и процветание!

— Господин…

— О, почтенные жрецы, — резко перебил он, — убежден, вы разделяете мою радость и предвкушение от того, что ждет нас за этой стеной. Уверен, вы не пожалеете. Ведь моя щедрость и благодать не знают границ.

— Господин, — один из жрецов кашлянул и сцепил руки перед собой. Они слегка подрагивали. — Прости, но мы не можем дать разрешения.

Тот резко обернулся и пронзил говорившего острым взглядом. Служитель богов побледнел, однако взора не отвел. Видимо, страх перед тем, что от него требовали сделать, оказался сильнее трепета перед господином.

— Разве вы не видите? — он отошел от стены и развел руками. — Разве вам до сих пор не понятно? Это путь к богатству и процветанию! Все, что нужно сделать…

— Мы видим предостережение, господин, — встрял второй жрец, — эту стену нельзя трогать.

— На ней послание богов, — добавил первый и указал холеным пальцем на преграду, — взгляни, господин! Камни упали не просто так. Это знак! Знак всевышних!

Он обернулся и еще раз осмотрел груду камней. Да, с определенного угла она действительно напоминала… нечто. Человек, обладающий богатым воображением, легко мог представить себе, как вперемешку наваленные куски породы образуют лик жуткого рогатого создания. А из разинутой пасти, полной огромных острых зубов, вырывается обжигающий пламя…

Господин моргнул и усмехнулся. Да, у его жрецов богатое воображение. Оно и должно быть таковым. Ведь они служители богов. Сам же он перестал верить во всевышних уже давно. С тех пор, как произошло это…

Грохот обвалившихся камней… истошный крик и плач ребенка… тишина…

От воспоминаний руки инстинктивно сжались в кулаки. Губы сошлись в волевую линию. Он тряхнул головой, отбрасывая картину прошлого.

«Чушь и вздор! Нет никаких знаков и предостережений. И самих всевышних тоже нет. Это всего лишь груда камней, которая преграждает мне путь к богатству и славе! И мне было бы плевать на решение этих испуганных и суеверных толстяков! Если их страшит кара небесная, пусть трясутся, сколько хотят. Но местные крестьяне слишком податливы в вопросах веры. Они этим жрецам буквально смотрят в рот… а должны смотреть на меня! Должны восхвалять меня! А не выдуманных идолов! И без разрешения этих ряженых святош рабочих сюда не загонишь. Даже под страхом смерти».

Он вновь развернулся к своим спутникам. Руки по-прежнему были сжаты в кулаки. Взгляд синих глаз стал холодным и угрожающим. Жрецы ощущали на своей коже эту угрозу, будто волнами исходившую от своего господина. Но страх и ужас перед знаком богов готов был пересилить все что угодно.

— Вы дадите разрешение на разработку лазуритового рудника, — тоном, не терпящим возражений, молвил господин. Его голос эхом отражался от каменных стен. — И скажете жителям, что боги благословили меня и мои деяния. Что я приведу народ к процветанию и величию.

— Господин, одумайся! — взвизгнул второй жрец.

— Узри же знамение всевышних! — подпрыгнул первый. — Неужели ты не чувствуешь? Хумпан^[3] предостерегает нас! Жар идет от этой стены…

— Хватит! — оборвал их он. Ладонь, сжатая в кулак, рассекла воздух, словно кнут. — Вы дадите мне это проклятое разрешение! Если я тем самым нанесу оскорбление богам — пусть они покарают меня!

— Они покарают каждого, кто решится нарушить священный запрет и проникнуть по ту сторону! — закричал первый служитель богов.

— Кара ляжет на плечи всех нас! — вторил ему другой.

С каждой секундой люди в пещере распалялись все больше. Словно таинственное тепло, исходящее из-под груды камней, влияло на них. Заставляло нервничать и подливало масла в огонь. Куски горной породы играли роль немых слушателей разгоревшегося спора.