Егор Золотарев - Гришка против Пустынного демона

прошлого и без будущего.

Хорус задумался и принялся чесать заросшую щеку.

— Так ты больше не жалеешь, что избавил город от демона?

— Нет, не жалею…Только еще сильнее захотел домой. Я здесь чужой.

В дверях появилась темная фигура и на улицу вышла Назифа.

— Пойдем гулять? — несмело спросила она.

— Да, пойдем. Только воды Бонапарту дам, — бодро сказал Гриша, наклонился к Хорусу и прошептал. — Спасибо за то, что выслушал. Ты мне очень помог.

Старик кивнул, а юноша вышел за ворота и побежал к соседнему дому, в амбаре которого они поселили Бонапарта.

— Боня, это я, — подал он голос и отпер широкую деревянную дверь. — Как ты, дружок?

Конь подошел и опустил голову на его плечо.

— Соскучился? И я. У моего батюшки кобылка есть, Звездочка. Вы бы с ней отлично смотрелись: ты — черный, она — белая. Прям, как мы с Назифой, только наоборот: я — белый, а она — смуглая. Я и раньше слышал о неграх, но никогда их не видел. Интересно, а какого цвета у нее… Ладно, не будем об этом.

Вдруг конь дико заржал и встал на дыбы.

— Ты чего? — изумленно произнес Гриша, но не успел отскочить и получил копытом по лбу. Последнее, что он видел, это яркие вспышки звезд, которые почему-то стали гораздо ближе.

***

— Ку-ку…ку-ку…ку-ку…

— Кто кукушкой заделался? Вот встану и летать отправлю, — недовольно пробурчал Гриша и открыл глаза.

Прямо перед ним повис яркий белый лик луны. Вдали горели желтые огоньки в окнах домов родной деревеньки.

— Не может быть, — прошептал он и прижал руку ко рту. — Вернулся.

Спину грела теплая печная труба, одного сапога не было, а по двору неспешно шел Василий с охапкой дров.

— Сплю я или нет? Не пойму…Эй, Вася!

Василий остановился, задрал голову и хрипло спросил:

— Чего изволите, Григорий Степанович?

— Долго я на крыше сижу?

— Долгонько. Батюшка с Елизаветой Николаевной за стол ужо сели. Ужинают. Вы бы спустились и тоже порося отведали. Повариха хвасталась новым…как его, — задумался он. — А-а-а, руцептом. И щец вкусный, я пробовал. А пирог с потрошками просто объедение. Сам не пробовал, но пахнет вкусно.

У Гриши от волнения вспыхнули щеки и затрепетало сердце.

«Я дома! Или опять сон?»

Он встал и начал медленно сползать с крыши. Тем временем, Василий скрылся в доме и двор опустел.

— Та-ак, где-то здесь должен быть выступ.

Вдруг снизу раздался щелчок. Гриша обернулся и замер, в ужасе глядя на огромную темную фигуру.

— Пустынный, — еле слышно прошептал он. — В этот раз ты меня не получишь!

Он повернулся к крыше веранды, но следующий шаг пришелся как раз на острый выступ.

— А-а-а-а! — закричал он и кубарем полетел вниз.

Однако вместо жесткого приземления, его мягко поймали и бережно опустили на землю. Гриша медленно повернул голову и увидел над собой широкоплечего кузнеца.

— Филя? Ты?

— Я, барин, — зычным голосом ответил тот. — Осторожнее надо по крышам-то лазить. Не ровен час, упадете и шею сломаете.

— Не каркай!

«Приснилось мне, что ли? Может, не было никакого демона, ни Ура, ни Назифы?»

Он зашагал к крыльцу, но кузнец окликнул его и показал на сапог в его руке:

— Стоптали совсем. Отдайте второй, для дела надо.

Юноша опустился на ступеньку крыльца, стянул сапог и внимательно осмотрел его: каблук был сбит набок, весь в пыли, внутри полно песка. Он опустил голову вниз, посмотрел на ногу и замер. На белой коже выделялась розовая полоска заживающей раны.

— Ба-тю-шка!!! — закричал он и бросился в дом. — Я вернулся!

***

От том, что с ним было, Гриша никому не рассказал. С одной стороны, боялся, что на смех подымут, а с другой, сам не верил в произошедшее. Каждый вечер перед сном он вспоминал свои приключения и верных друзей. Назифа и Ур прочно заняли место в его сердце, и он очень по ним скучал. Взбалмошная, дерзкая, неприступная, но храбрая и честная Назифа часто снилась ему в эротических снах, хотя между ними так ничего и не случилось. Если не считать того поцелуя в купальне Табита.

Начитанность и тяга к знаниям Ура передалась и ему. Часто, вместо гулянок и карточных игр, он заходил в отцовскую библиотеку, брал том потолще и проводил с ним весь вечер, пытаясь читать вдумчиво.

Отношения с батюшкой улучшились. Гриша понял, как сильно он любит отца, и как много делает для него Степан Мефодьевич. С мачехой Елизаветой он сначала пытался общаться по-дружески и даже начал делать комплименты, но --">