Даниил Владимирович Байчиков - Аромат ада

маджентовые вихри в страшном карающем, сходящемся в единую дикую бурю злом пламени — он совершенно беспомощно увяз. Сначала все эти явления скрыли его обзор, а когда туман развеялся, перед ним полностью сменился вид: тренер стал каким- то чудовищем, на руках появились кандалы, да и не напоминало это прежнее помещение вовсе. А еще, отметим из недостатков, его отовсюду хватали чьи- то мерзкие лапы, пытающиеся схватить и разорвать.

— Ну, вот примерно так я и оказался тут

— Удивительная история — с энтузиазмом записывал надзиратель ада

— Вот так вот

— Хорошо, а теперь по жалобам. Ты там сказал, что тебя чуть не разодрали чьи- то лапы? — увлеченно двигая ручкой по бумаге.

— Ну да, неплохо бы это устранить, ну и освободить меня было бы не лишним

Надзиратель щелкнул пальцами, вследствие чего лапы послушно отдалились. А потом, что есть мочи, приготовились и, набрав разгон, молниеносно вцепились когтями в тело Олега.

— Нет, неет, останови это — истошно закричал плененный.

— Ты что, совсем сдурел? Ты действительно подумал, что я буду твои жалобы рассматривать? Да скажи спасибо, что ты эти сутки был позабыт нами и еще не спустил свой никчемный дух

То место казалось привлекательным и красочным только поначалу. После слов надзирателя замечательные пейзажи потускнели, он вытянул все краски из ада как из стакана, словно волшебной трубочкой. Вслед за этим опустевшие серые, неприглядные дали, некрасивая неинтересная поверхность, служащая для всего ада фундаментом, ну вот такое, неказистое небо, бывшее изящным фиалковым, уже ушедшее в отставку — теперь оно просто такое же бесконечное, но вместе с тем пустынное, тоскливое, и пепельно мрачное — всё намекало на не самый приятный последующий досуг. Чудище втянуло в себя свои пышные раскаленные крылья, каким- то странным путём переформатировалось в скучного на вид Земного мужчину. И даже кандалы — и те приобрели более естественный оттенок — выцветшей стали. Смотреть вдаль было уже не пленительно, зато пленительно оставалось Олегу висеть у стены.

— Ну что же, а теперь, когда мы избавились от всего лишнего, начнем, пожалуй, пытки

Олег зажмурился в ожидании всяких котлов, горящих плетей и засовывания каких-нибудь тысячиградусных дилдо в рот или, что еще хуже — остальные пространства человеческого тела. Но надзиратель избрал другой вариант. Бить. Кулаками. Ногами. Просто бить.

— Почему ты даже не ойкаешь?

— А где же орудия убийств?

— Ты что, совсем глупый? Какие орудия? Мне просто нравится унижать, зачем убивать то?

— Ну давай я покаюсь, что я сделал не так?

— Покаешься? А я… ммм…знаешь, вторых шансов не даю

Точно! — резко поднимая поникшую голову думает Олег. Какие- то знакомые слова. Это ведь его же фраза, сказанная подчиненному после недавнего увольнения.

— Да и ты слишком жалок для этого

Ну да, да! А это он сказал в ответ своей девушке в их недавней ссоре

— Ну пожалуйста

— Ты слишком глуп и ни на что не способен

Слово в слово ответ младшему брату

— Постой, постой

Надзиратель на время прекращает многократные ежесекундные пенки, от которых итак уже подустал

— Чего тебе?

— Почему ты говоришь моими фразами?

— Да откуда я знаю? Это ты моими фразами говоришь, заткнись и терпи

Чудище продолжило пинать его, периодически нанося довольно болезненные удары по голове и почкам, а в под дых — в самый неожиданный для этого момент.

Так проходит день. И неделя. Как только он ни пытался выбраться, как бы ни медитировал, ни пытался проснуться, ни обмануть вечно бьющего его надзирателя — всё бестолку. Дух ослаб и, под нестерпимым давлением, вскоре иссякает полностью, ломаясь насовсем. Весь фальш уходит, оставляя наедине с мучениями оголенную искренность. Да, она всё же жила в нём.

И тут то до Олега доходит, насколько ужасно он себя вёл. А больше всего, из всех чувств, его поборол стыд.

— Но ладно, тогда… Можешь передать моей девушке… Ну, кое что

— И что же передать?

— Что она не жалкая. И подчиненный имеет второй шанс, и брат мой… Очень талантливый

Ад стал трескаться, расходиться на части, с каждым расколом уменьшающаясь. И вот, ад полностью разломился, вдребезги. Перед Олегом вновь эта комната для сеансов и тренер. А та вещица, что он ему дал, всё еще оставалась в руках Олега. Этой вещицей было обыкновенное зеркало.

— Ну хорошо, ну хорошо, допустим. А почему ад --">