Озем - Сказка про наследство. Главы 1-9

напугать. Жил он не здесь, а наверняка, в бывшем карьерном поселке. Дома и ворота в поселке – все, как он описывал. Может, и старуху он себе там нашел – вместе веселей.

– А мне понравилась легенда. Оригинально.

– У нас не одна легенда. Хочешь узнать – сходи в городскую библиотеку, возьми сборник Сказки Пятигорья – почитай, подивись. Как здесь все образовалось, и откуда пошло… Сказки любят дети да про все на свете. Вот про все в Пятигорье…

– Спасибо. Уже вышел я из детского возраста.

– Почитаешь сказки, сон наладится, кошмары уйдут. И не так ужасно покажется в нашем городишке. Дюша тебя откормит. Растолстеешь, жизнь довольной будет. Вон Мобутя живет, дворы метет…

Ах, если жить под тыщу лет

Довольно и богато,

Но так не будет круто – нет,

Совсем не чудесато.

Кильке не стоило насчет чужой толщины ехидно прохаживаться. Из всей рыбацкой компании у Максима самая солидная комплекция. Мобутя, несмотря на преклонный возраст, прям и строен – офицерская выправка, что тут скажешь. Килька, может, и не столь худой, сколько вялый, измученный. Зато Максим от природы отличался коренастым сложением, и живот у него выпирал. Работа всегда сидячая, кабинетная, не помогали тренажеры, бассейн, диета – живот никуда не девался. Сейчас Максим даже хотел обидеться. Кто-то спортом занимается, а кто-то пьет и ехидничает (и не толстеет!!). Несправедливо. И скоро еще предстоит несправедливо пострадать, хотя он не толстый, а просто от природы такой уродился.

****

Мобутя поднялся и подбросил сухих веток в костер. Языки пламени заплясали веселей. Зато Мобутя был грустный, молчаливый. В отблесках костра его борода и волосы обрели серебристое сияние – вокруг головы словно образовался сказочный нимб. В последовавшем странном разговоре дед, вообще, не принимал участия. Очевидно, успел выговориться, устал. Уселся снова на свой плащ и предался глубоким мыслям. Зато Килькой овладел философский настрой. Хотя толчок к уже второму раунду интеллектуальной дискуссии подал Максим. Что ж, побеседуем за жизнь…

– Кирилл, ты упоминал, что баба Лида дружила с твоей матерью?

– Дружила – сильно сказано. Слишком они разные, хотя в старости многое сгладилось.

– Буду благодарен, если от тебя хоть что-то узнаю. Я здесь уже несколько дней, а воз и ныне там…

– Мама моя Аглая Николаевна не местная. Она в Утылву попала по распределению, как и баба Лида. Обе учительствовали в школе с самого начала и до пенсии. Ну, заурядная биографии в провинции…

– Я это уже слышал. И что? Баба Лида или твоя мама больше ничем не занимались? Как ты ничего сейчас не делаешь? И гордишься этим.

– Полегче. Это ведь не мне, а тебе понадобилось… Хочешь послушать? Ну, слушай. Я из самой что ни на есть правоверной по советским меркам семьи. Кхм, подозреваю, ты тоже. Вы – Елгоковы? кхм, пусть так… А мы – Кулыйкины. Наш родоначальник в Утылве Антон Кулыйкин по происхождению из хуторской бедноты. Герой гражданской войны. Кхм, герой единственного боя, когда стал инвалидом. Белоснежная анкета – точнее, не белая, а красная. Из первых членов местной партийной организации. Незабвенной ВКП(б). Вступил в массовую компанию по расширению партийных рядов. В Утылве мало было достойных кандидатов. Народ больше невежественный, патриархальный – сказочники. Вот карьера у деда как по рельсам споро покатилась. Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка… Кхм, сегодня молодежь на площади использовала старые плакаты – народ не паровоз!.. Мне почему-то кажется, что народ всегда в качестве паровоза… Дед Антон и его хуторские приятели – выходцы из народных низов. Антону тридцати не исполнилось, а он уже возглавил тылвинский сельсовет. А вначале председателем революционного Совета был легендарный Аристарх Кортубин. Антон – второй или третий… ну, или… Должность – не синекура – хлопотная, ответственная и опасная. На ней продержался почти два десятилетия – или дольше. На войну его не взяли и во второй раз – из-за хромоты. Того боя на Шайтан-горе очутилось достаточно. Мирная работа на износ – после пятидесяти сердце пошаливало, шагал хуже… Из четверых друзей лишь Антон жизнь провел в Утылве – он сам не хотел уезжать, и возможности уехать у него не возникло. Пригодился на своем месте. Очень многое здесь связано с дедом. Хотя нет улицы Антона Кулыйкина – или клуба, или еще чего. Дед пережил развенчание сталинского культа, но не узнал, что главную улицу А. Кортубина --">