Анатолий Евгеньевич Киселев - Ах, эта свадьба…

клетку навыпуск. Интер-р-нет ворует, мать его!

А он уже тут как тут, стоит за спиной, молча наблюдает, как я кофе себе варю, да чай ему завариваю.

— Сахару побольше…

Я аж поперхнулся, но спорить не стал. Щас разберёмся. Может, он взаправдашний домовой и есть…

Фёдор пил чай солидно и смачно, дуя на блюдце и звучно прихлёбывая горячую жидкость. Громко хрустел найденными мною в дальнем углу шкафчика сушками. Ну, прямо купчишка какой-нибудь в трактире… Рассказывал тоже не спеша, обстоятельно.

— Откуда взялся? Да помнишь, ты валенки старые из деревни, от родственников привёз? Вот оттуда и взялся. Батюшка с матушкой сказали, мол, пора тебе собственным хозяйством обзаводиться. А как тут обзаведёшься? Кто в той деревни строится-то? А тут ты подвернулся. Ну, они и говорят, мол, ничего, и в городе наши живут, а тут все в город, да в город уезжают, в деревне народу всё меньше и меньше… В нежилом-то доме жизнь не сахар… Мы уж, ежели что — как-нибудь. А ты, мол, езжай, езжай, не думай… Ну, я и поехал.

— А что ж я тебя никогда не видел?

— Так зачем? Нас-то, домовых, ежели мы сами не захотим — и не увидишь. Мы народ незаметный. Ежели хозяин с уважением относится, так и мы тихо-мирно… А когда хлебушка там оставит, ну, попить чего — то и слава Богу.

Я вспомнил хлеб, вечно забываемый и черствеющий на столе, хмыкнул, но ничего не сказал по этому поводу, только спросил:

— А Интернет тебе-то зачем?

Фёдор замолчал ненадолго. Отставил блюдце с чаем в сторону. Посмотрел на меня.

— Да сколько же можно одному-то? Батюшка с матушкой говорят — жениться пора.

Я захлебнулся глотком горячего кофе и долго не мог прокашляться. Вид у меня, наверное, был весьма уморительный, Фёдор даже соизволил улыбнуться, но по спине грохнул так, что искры из глаз посыпались — от души.

— А сколько ж тебе лет-то, что пора?

Больше ничего и не нашёлся сказать. Живёшь, живёшь вот в собственной квартире, а оказывается — вовсе и не один живёшь, а с Хозяином. А тот ещё в придачу и жениться надумал…

— Сколько есть, столько и есть, все мои. Век у домовых не как у людей, долгий… Пора уже. Опять же — батюшка с матушкой говорят… А у нас принято родителей слушать.

— Ну, а Интернет всё-таки зачем?

Фёдор посмотрел укоризненно — мол, такой взрослый, а не понимаешь.

— Как же… Невесту найти надо… Я же всё дома, да дома… Смотрел, смотрел, как ты работаешь, ну, думаю, дай-ка и я тоже попробую. Оказалось — дело не хитрое. Познакомился тут с одной, Варварой зовут… Должна была сообщить, когда ждать её, а ты мне устроил… Я тоже волноваться могу!

Меня разбирал смех. Вот ситуация!

— Ну, и как же это выглядит? Ты — домовой, она — домовая?

Фёдор набычился. Помолчал.

— Да нет, не домовая она. Кикимора.

Здрасте. Ещё кикиморы в доме не хватало… Воображение тут же нарисовало неопрятную девицу неопределённого возраста с длинным носом.

— Так кикиморы вроде в болоте живут?

Фёдор не на шутку рассердился.

— Сам ты в болоте живёшь! Вон, какую грязь в квартире развёл. Болото и есть. А кикиморы — они за печкой.

Помолчал, взглянул искоса… И, несколько более миролюбиво, продолжил — как будто мысли прочитал.

— Это вы, люди, почему-то думаете, что кикиморы неопрятные и всё такое прочее. А и вы же разные бываете. Один — чистюля, другой — неряха. Один — спокойный, другой — хлебом не корми, дай поскандалить… Вот и мы так. Разные. Я же, к примеру, жить тебе не мешаю. Ты меня и не увидел бы, кабы Интернет мне не понадобился. Мы, домовые, сколько веков бок о бок с вами, людьми, живём. А часто ли вы нас видите? Да и дружелюбия у нас поболе, чем хотя бы у того же Банника. Он же не в хате, он на отшибе живёт. Дикий. Людей редко видит. Так что — не горюй. Поладим.

Я вздохнул, положил на стол интернет-карту, встал и подумал, что порядок всё-таки наводить придётся. Свадьба — она и в Африке свадьба. Да и в ванную надо бы заглянуть. А то — не дай Бог Банника знакомого в гости пригласит…

--">