Сергей Вацлавович Малицкий - Вакансия

Сеть-то не выходил? Я ж намыливал тебе насчет наших проблем…

— А мы куда-то переезжаем? — начал озираться Дорожкин, пытаясь сообразить, о каком мыле — электронном адресе — говорит шеф, если имеющийся он никому не светил.

— Точно так, — кивнул шеф. — Я так вовсе улетаю за границу нашей родины, а остальные кто куда. Закрываемся мы. Фирма ликвидирована.

— Ликвидирована? — удивился Дорожкин. — А… почему? Все вроде бы шло нормально…

— Нормально? — Шеф прищурился, прижал кейс к боку локтем, потер виски. — Кому нормально, а кому… Устал я, парень. Понимаешь…

Дорожкин напрягся. Шеф редко переходил на доверительный тон, но уж если переходил, то, как казалось Дорожкину, неизменно говорил правду, то есть вещал о каких-либо неприятностях, из которых правда по преимуществу и состояла. А Дорожкин, судя по его житейскому опыту, был как раз постоянным проводником, железным штырем, через который уходили в землю электрические разряды правды. Причем правды самой неприглядной и огорчительной. Чему тут было удивляться? Судьбе уже давно следовало завершить его унылое благоденствие, почти два года на одном месте и так были удивительно долгим сроком.

— Понимаешь… — Рука шефа по-приятельски легла на плечо Дорожкина. — Всякий бизнес, Женя… — шеф замычал, подыскивая нужное слово, — должен приносить пользу, но частенько приносит неприятности. Наемному работнику что… Он может и в ус не дуть, лишь бы платили вовремя. А вот предпринимателю приходится порой весьма туго. Бонусы, брат, иногда оборачиваются неприглядной изнанкой. И если это происходит слишком часто, — шеф на глазах скучнел, — появляется вопрос: зачем все это?

«Чтобы покупать еду, одежду, оплачивать съемную квартиру, откладывать чуть-чуть да еще отправлять матери в деревню», — подумал Дорожкин, но ничего не сказал, вряд ли всплывшую в его голове пользу шеф относил к таковой.

— Наша страна больна, — вздохнул шеф. — Ты думаешь, вся та мерзость, которая тут творилась за последние лет сто, да что там сто… все это здесь, с нами, никуда не делось. Впиталось в почву. И мы дышим этим, Женя. Нет, кто-то, конечно, не сдается, борется, роет землю, поливает ее потом, иногда и кровью, а кого-то все устраивает. Он эту землю ест, Дорожкин. У него огромная пасть. Скоро он съест все. Потому что этот «кто-то» заказывает музыку. Я сейчас тебе банальности буду говорить, но истина, как известно, банальна. Все, чего мы добиваемся, приходит к нам вопреки гнусному общественному устройству. На этой территории, Дорожкин, гнусность всегда побеждает. Понимаешь?

Дорожкин кивнул и с удивлением почувствовал приступ тошноты. Обычно он чувствовал тошноту не от банальностей и пафоса, а от вранья.

— Больше не могу, — продолжал шеф. — Надоело. Хочу спокойно спать, спокойно жить, спокойно работать. Хочу, чтобы мои дети жили нормальной жизнью и зависели только от собственных усилий, а не от… понимаешь?

— Я тоже, — кашлянул Дорожкин. — Тоже этого хочу.

— Отлично! — отчего-то обрадовался шеф. — Значит, ты меня поймешь. Вот. — Он крутанул на пальце связку ключей. — В бухгалтерии твоя трудовая. Там же выходное пособие, отпускные. Мы ведь не выплатили их тебе? Да, и твой оклад за два месяца вперед. Подъемные, так сказать. Не забудь расписаться в ведомости. После себя все закроешь и оставишь ключи на вахте. Мой тебе совет — вали отсюда. Ты парень честный, надежный, такие всегда нужны. Извини, приятель. Удачи тебе. Пригодится.

Шеф еще раз похлопал Дорожкина по плечу, едва не прослезился и быстрым шагом направился к выходу. Дорожкин пробормотал запоздалое «спасибо», загремел ключами, с трудом справился с замком и конечно же не нашел в разбросанных на полу бумагах ни денег, ни ведомости, ничего. Хорошо еще, отыскалась его затоптанная трудовая книжка, приказ об увольнении в которую был вписан тем самым числом, когда Дорожкин отправился в отпуск. С этой самой трудовой книжкой и смешком во рту он и выбрался из подъезда многоэтажного офисного здания, размышляя, подавать ли ему на исчезнувшего шефа в суд и есть ли у него, у Дорожкина, какие-нибудь ресурсы, которые позволили бы заблокировать вокзалы и аэропорты и задержать бывшего руководителя на пути к честной жизни.

Ресурсов у Дорожкина не было. К счастью, однокомнатную квартирку на Рязанском он оплачивал на месяц вперед и, значит, до конца августа мог не беспокоиться о жилье. К несчастью, август должен был --">