Жоржия Кальдера - Сад сломленных душ

то время, что он командует солдатами, Дерево пыток не просыхает от крови!

Отец бросился к Альтаиру и схватил за плечо, пытаясь удержать, но брат вырвался и сурово сдвинул брови.

– Если такова воля наших властителей, я должен ее принять, – твердо заявил он.

Решимость брата показалась мне напускной.

Я медленно поднялась со стула, чувствуя полную растерянность: я не понимала, восхищаюсь ли младшим братом или ненавижу его за столь слепую покорность.

Впрочем, при других обстоятельствах и сама наверняка произнесла бы те же слова, что сорвались сейчас с губ брата.

Разум подсказывал, что следует одобрить поведение Альтаира, не вдаваясь в ненужные рассуждения. Никто не смеет подвергать сомнению приговор богов. Боги непогрешимы и всегда справедливы, а их деяния неоспоримы – во всяком случае, нам твердили это изо дня в день, и до сих пор я безоговорочно в это верила.

В тот роковой миг мое сердце подсказало мне совершенно иное.

Мой рассудок словно затуманился и уже не мог сформировать ни одной четкой мысли.

Альтаир открыл дверь, и мы увидели, что на лестничной площадке стоит десяток солдат – все с модифицированными телами, покрытыми слоем металла и нашпигованными кабелями. Очевидно, сегодня Палач Пепельной Луны явился именно за нами – сомнений в этом не осталось.

– Семья Валенс, не так ли? – проговорил один из солдат, переступая порог.

При виде его металлических глаз, в которых не было зрачков, и лишенного каких бы то ни было эмоций лица – как и у всех его спутников – я пришла в ужас.

Солдаты Пепельной Луны слыли самыми грозными воинами Империи.

Вот только какой ценой они получали свою силу…

– Мы никогда не вредили богам, ни словом, ни делом! Никогда! – возмутился отец. – Мы порядочные подданные императора, верные и преданные. Моя дочь учится в Академии, душой и телом отдает себя своим обязанностям. Что же до меня, я тружусь, как вол, обрабатываю камни для постройки Собора. Вы не можете нас забрать, это невозможно! Наверняка произошла какая-то ошибка…

Впервые за тринадцать лет своей жизни я увидела в глазах отца слезы, навсегда погасившие гордый блеск, сверкавший порой в его взгляде. Под тяжестью отчаяния его широкие плечи поникли.

Отца охватил страх и ярость. Было уже слишком поздно, и он это знал.

– Значит, вы – семья Валенс, – невозмутимо заключил военный.

– Заберите меня, – прорыдал отец. – Только не трогайте моих жену и детей, умоляю…

У меня разрывалось сердце, и я тоже заплакала, не в силах сдерживаться.

В нескольких метрах от двери, в тени, у подножия лестницы, стоял Тень – как и предполагал отец, он лично пришел за нами. Безжалостный служитель императора скрестил руки на груди и рассматривал здание, стоявшее на другой стороне улицы, презрительно отвернувшись от разыгравшейся в нашей квартире сцены.

Как и все прочие жители, я много слышала о новом Первом Палаче Пепельной Луны – недавно его поставили во главе столичного гарнизона. До сего дня я не имела несчастья видеть его собственными глазами.

На один краткий миг я восхитилась его необычайно высоким ростом, внушительной фигурой, закованной в блестящую, как зеркало, черную броню – по форме и стилю она сильно отличалась от доспехов солдат-людей. Он стоял, повернувшись к нам спиной, но со своего места мне удалось разглядеть край богато украшенной маски цвета обсидиана, скрывавшей его лицо.

Не знаю, возможно, у меня просто разыгралось воображение – мои напряженные нервы вполне могли сыграть со мной злую шутку – но мне показалось, что висящая над землей густая дымка ведет себя странно: клубится вокруг Тени очень медленно. Также и тонкий слой пепла, покрывавший землю, как будто старался держаться подальше от Первого Палача. Падавшие с неба частички золы словно отскакивали от его черных доспехов и падали чуть в стороне. От этого человека исходила темная, опасная аура – если, конечно, его можно было назвать человеком.

Потому что теперь-то я знала: у подножия лестницы стоит настоящее чудовище. У него, в отличие от его легионеров, не было оправдания в виде измененных тела и разума.

Возмутительное бесчувствие, которое демонстрировал Тень, его показное презрение к жизням, которые он отнимал, свидетельствовали о безмерной жестокости – она так глубоко укоренилась в нем, что стала второй натурой. Меня не покидало ощущение, что от этого злобного существа непрерывно исходят волны страха, которые поражают наши --">