Владимир Торин - Кое-что о лампочках и деревьях

Владимир ТоринКое-что о лампочках и деревьях

Кое-что о лампочках и деревьях

Снежинка опустилась на одну из шестеренок. И медленно-медленно растаяла.

Шестеренок здесь было много: больших и маленьких, с наперсток и даже с игольное ушко. Все они без какого-либо порядка лежали в небольшом чемоданчике.

Раскрытый чемоданчик держал худой и долговязый человек средних лет в поношенном цилиндре, запотевших защитных очках и коричневом сюртучке, который был на него откровенно мал. Малы были, к слову, также и его клетчатые штаны, из-под которых проглядывали бледные костлявые щиколотки. Губы человека с чемоданчиком застыли в широкой-преширокой улыбке, вот только ни о каком хорошем настроении и речи не шло – просто губы эти заледенели на морозе.

Судя по всему, это и был тот самый мистер Клокворк.

«Что за “тот самый”?» – спросит кто-то.

Ответ крылся в крошечных рекламных афишках, кривобоко прицепленных под крышкой чемоданчика. На одной было изображено сердце, составленное из шестеренок, на другой стояла витиеватая надпись: «Мистер Клокворк и К°. Шестеренки м-ра Клокворка».

«Тот самый мистер Клокворк» продавал шестеренки. Торговал ими вразнос. Успешно?

Что ж, лучшей иллюстрацией того, как шли дела, могли служить презрительные и уничижительные взгляды зажиточной пары, которой мистер Клокворк преградил дорогу. Господин в дорогом коричневом пальто и цилиндре хмуро покачал головой; его супруга – в пальто кремовом и коричневой шляпке с сухими цветами – поджала губы.

Мистер Клокворк уже знал, что они скажут, и все же он надеялся. Надеялся, как в последний раз, но раскрасневшиеся от холода, разозленные лица были красноречивее любых слов…

Хотя и слова нашлись. Вернее, одно слово:

– Нет! – воскликнули прохожие хором, а затем они ушли. Важная дама утянула своего супруга подальше от подозрительного торгаша. Супруг и сам был не против утянуться.

Улыбка на лице мистера Клокворка со скрипом оттаяла и превратилась в гримасу разочарования.

Захлопнув чемоданчик, продавец шестеренок подул на озябшие пальцы, торчащие из перчаток-митенок, и огляделся по сторонам.

Тремпл-Толл, Саквояжный район Габена, полнился паром, дымом и шумом. Мимо, по улице Ллейн, прогрохотал трамвай, по мостовой, выплевывая красный дым из выхлопных труб, ехали экипажи, над головой, прорезав занавес падающего снега, пропыхтел небольшой почтовый дирижабль.

На тротуаре было не протолкнуться: кто-то из прохожих нес пакет с покупками, кто-то – коробки с подарками, а кто-то, сгибаясь в три погибели, волочил ёлку. Нервозность и суета висели в воздухе. Еще бы, ведь это был не простой день, а день накануне Нового года.

Сейчас было явно нелучшее время для того, чтобы приставать на улице к прохожим, но мистер Клокворк этого не понимал и предлагал шестеренки всем, кого видел, – выпрыгивал будто из-под земли со своей фирменной улыбкой и театральным жестом раскрывал чемоданчик. В ответ он слышал лишь неизменное «Нет!», да и то не всегда – чаще джентльмены и дамы просто проходили мимо, демонстративного его не замечая.

Все торопились домой. Наряжать свои колючие деревья, раскрашивать и рассылать поздравительные открытки, готовить праздничный ужин. Накануне Нового года мысли прохожих были заняты лишь пудингом, печеным гусем да имбирным печеньем.

Никому не было дела до бедного замерзшего мистера Клокворка и содержимого его чемоданчика. Во всей этой предпраздничной сутолоке продавец шестеренок сейчас походил всего лишь на одну из крошечных потерянных снежинок, которая в какой-то момент прибилась к чадящей печи продавца жареных каштанов, чтобы растаять, ну или, в его случае, – чтобы вызвать гнев бородача в переднике и хриплый окрик:

– Греться платно! Греться платно!

А погреться мистер Клокворк был не прочь…

Зима в Габене решила разгуляться как следует. Снег шел безостановочно весь последний месяц, к стенам домов привалились сугробы, с карнизов свисали гирлянды сосулек, а ледяной ветер бродил по улочкам, цепляясь за загривки прохожих зубами и царапая их когтями за бока.

Вот и сейчас злобный бродяга-ветер, выбрав своей жертвой не кого-нибудь, а мистера Клокворка, припал к земле, встал на четвереньки и вгрызся в его щиколотки, отчего бедолага запрыгал на месте…

Продавец шестеренок ветру быстро наскучил, и тот переключился на какую-то даму, сжимавшую чучело ворона под мышкой.

Мистер Клокворк между тем поежился в своем тонком --">