Елена Булганова - Красавец и уродина

– Еще бы, – парировала Иванова. – Будь я на ее месте, то уже давно бы школу с двумя медалями закончила. Досрочно. И сидела дома, чтобы зря людей не пугать.

– Ну как тебе не стыдно, Иванова? – вздохнул учитель.

В этот момент с мальчишеский голос с дальней парты прокричал:

– Виктор Иванович, а вы посадите ее к Шварцу! Гляньте, они же с ним похожи, как родные брат и сестра. Может, родственники?

– И правда, – оживился физик. – А садись-ка ты, Громова, пока к нашему Борису. Хотя бы списывать друг у дружки не станете.

И потыкал рукой в направлении третьей парты в крайнем ряду, у стены. Там сидел в одиночестве черноволосый растрепанный парень и старательно писал что-то в тетрадке, на происходящее в классе он не обращал ни малейшего внимания. На Вету, когда она подошла к парте, посмотрел сквозь толстенные стекла очков удивленно, будто недоумевая, откуда она вообще тут взялась. Потом неохотно снял с соседнего стула свой рюкзак – и снова уткнулся носом в тетрадь.

Вета, не поднимая глаз, плюхнулась на стул и окаменела. Только бы больше ничем не привлечь к себе внимания! Вместо первого урока был классный час, быстро превратившийся в горячее обсуждение подготовки к ЕГЭ, грядущих олимпиад и прочих учебных дел.

Минут десять спустя девочка осмелилась оглядеться по сторонам. Посмотрела направо – вот ужас-то! Через проход от ее места в стену была вмонтирована раковина, над которой висело треснувшее посередине квадратное зеркало. Небольшое, но Вете хватило, чтобы разглядеть свое лицо: почти сросшиеся над переносицей брови, такие густые, что их бесполезно выщипывать, тонкий острый нос и до сих пор пылающие щеки. Глаза, правда, большие и яркие, с красиво приподнятыми внешними уголками, но их почти не разглядеть за очками в широкой квадратной оправе (тщетная попытка маскировки). Волосы, как всегда, торчат во все стороны света тугими черными спиралями.

Громова вздрогнула от отвращения, скосила глаза налево, горько усмехнулась. А ведь и правда, с соседом по парте они – вылитые родственники! И волосы у мальчишки, как у нее, вьются мелким бесом, и очки на пол-лица. Но даже с очками он почти упирается носом в парту. На щеках вместо веснушек россыпь родимых пятнышек, одна родинка даже примостилась на кончике длинного носа. Про ее нового соседа можно было с уверенностью сказать три вещи:

1) Он зубрила и круглый отличник.

2) Затравлен классом так, что боится собственной тени.

3) Такой же урод, как она, хотя для мужчины, конечно, это не так ужасно.

Вета горько вздохнула и до конца классного часа больше по сторонам не глядела. Надеялась, что после звонка их распустят по домам, как это всегда бывало первого сентября. Но в навороченной гимназии ученикам сразу давалось понять, что расслабляться не следует, и дальше занятия шли по расписанию этого дня (среда). Следующим уроком была физика, и всю перемену она просидела за партой, спрятавшись за открытым учебником. К счастью, ее новые одноклассники успели за лето соскучиться друг по другу, поэтому болтали, разбившись на группки и пока не обращали на новенькую никакого внимания.

А дисциплина-то в крутой школе оказалась совсем не на высоте! Может, во всем виноват был физик, который как начал писать что-то на доске, так и ушел с головой в это дело, позволяя классу заниматься чем заблагорассудится. Все и занимались: громко переговаривались, перебрасывали через парты вещи и записочки, поскольку мобильные пришлось сдать при входе в класс.

В середине урока один парень с задней парты попросился выйти, и, не дожидаясь ответа учителя, с надменным видом прошагал к двери, подбрасывая на ладони зажигалку. Сразу за ним сорвалась с места Иванова, несостоявшаяся Ветина соседка. Она даже позволения спросить забыла. Виктор Иванович только вздохнул уныло, провожая взглядом ее спину. Ни парень, ни Маргарита в классе больше не появились.

К концу второго урока, наверное, от волнения, Вете ужасно захотелось есть. Столовую девочка уже видела, когда искала нужный коридор, поэтому со звонком выскочила из класса, сбежала вниз по лестнице – и оказалась в очереди почти первой. Только какой-то высокий парень с копной зачесанных назад каштановых волос уже стоял перед прилавком и ждал буфетчицу. Вернее, выбивал пальцами дробь по прилавку, чтобы привлечь ее внимание.