Илья Игоревич Савич , Виктор Молотов - Учитель Особого Назначения. Том 4

Учитель Особого Назначения. Том 4

Глава 1

От удара все его подбородки затряслись, но добродушная лыба не сходила с круглого лица. Интересно, он реально такой наивный и не в курсе ситуации или просто строит из себя дурачка?

Магия ни о чём не говорила. Радостные мини-фейерверчики по пятиранговому Источнику могли сообщать о просто хорошем настроении, радости от получившейся каверзы или о мыслях насчёт пончиков.

Хм, пончики… Политые шоколадом, с шоколадной начинкой, с посыпкой…

Так, стоп! Сначала экзамен — потом пончики!

— Давайте начнём, господа, — улыбнулся я.

— Похвально, похвально! — закивал Валерьяныч. — Сразу к делу? Как говорится, с места в карьер, да-да! Вот он — уверенный в себе мужчина!

А пока он болтал, попутно раскладывал передо мной билеты.

Билеты… Ненавижу билеты! Я будто какой-то студент, блин. Хотя сейчас это выглядело примерно так.

— Да-да, вы совершенно правы, господин Потоцкий! — лживо заулыбался Адамыч. — Сергей Викторович у нас очень… инициативный преподаватель.

Выговаривая последние слова, он стрельнул в меня яростным взглядом, который тут же спрятал за маской доброжелательности. Деревянной такой, дешёвой маской, от которой краска уже отходит.

— В каждом билете по три вопроса, — начал стальным голосом объяснять Кондратий Ефимыч. Ему тоже не нравилось присутствие Вельцина, если я правильно понимаю. — После успешного ответа на каждый из них…

— «В случае успешного ответа», позвольте! — поправил его Соломон.

— Вы не уверены в собственном педагоге? — Валерьяныч так удивился, что перестал раскладывать билеты.

— Нет-нет, что вы! — воскликнул засранец. — Просто не хочу сглазить.

И ведь не соврал, сволочь! Не хочет сглазить — а то вдруг и правда сдам, несмотря на все его старания?

Ха! Зря стараешься, Адамыч. Я в приметы не верю.

— А, ну тогда понимаю, понимаю, — успокоился Валерьяныч и продолжил старательно шаркать билетами и раскладывать их в строгом порядке, линия к линии.

Наступило недолгое молчание. Пыль со стола поднималась на свету и разносила запах древности, которой было пропитано всё здание.

— Кхм! — недовольно напомнил о себе Кондратий Ефимыч и продолжил: — Итак, Сергей Викторович. После успешного ответа на вопросы из билета каждый член комиссии может задать по ещё одному дополнительному вопросу. Вопрос может касаться темы из билета для более подробного её раскрытия, но это необязательно.

Он пристально взглянул на меня, но блики на линзах очков скрыли глаза и сделали узкий чуть искривлённый рот довольно зловещим.

— Всё понятно, — улыбнулся я, всем своим видом излучая уверенность и спокойствие. — Валентин Валерьянович, полно вам! Просто дайте мне любой билет.

— Оу… — он оторвался от своего занятия с некоторым замешательством. — Т-так сразу? Ну ладно…

И протянул билет, который как раз держал в руке. Кажется, он даже немного расстроился, что я прервал его тщательный ритуал.

Я взял бумажку, прочитал вопросы и держал лицо совершенно спокойным, чтобы проследить реакцию моих экзаменаторов.

Ефимыч, конечно, сам держал морду кирпичом и не выдавал никаких эмоций. Валерьяныч вдруг засветился от предвкушения, словно передал мне лотерейку, а не вопросы… хотя в каком-то смысле это так и было.

Ну а Соломончик…

Ух, этот прям пялился на меня! Пытался понять, что я чувствую, не испугался ли вопросов. Очень надеялся на последнее, ведь тогда его задача значительно облегчилась бы.

И отчасти его надежды оправдались, грёбаный ж ты ёж…

— Билет номер 35, — вздохнул я, оставив засранца в неведении. — Итак, первый вопрос…

Но почему-то мои слова вызвали вдруг замешательство. Даже у Кондратия.

— Сергей Викторович, позвольте! — прервал он меня. — Напоминаю, что для сдачи экзамена потребуется успешный ответ на каждый из вопросов! Троек и четвёрок в данном процессе не бывает. Либо экзамен сдан, либо нет.

— Вы пытаетесь меня насторожить? — удивился я. — Почему же?

Он переглянулся с ошарашенным Валерьянычем, похлопал глазами в мою сторону и спросил:

— Вы… не собираетесь подготовиться к ответу? Поразмыслить, набросать что-нибудь в черновике?

Соломон взволнованно глядел то на меня, то на него и не мог понять, радоваться ему или нет.