Петр Верещагин - Игра Арканмирра

Только там простой солдат мог стать Героем — или даже Чемпионом, бессмертным, воскрешаемым вновь и вновь…

Как же это просто, думал я, вновь и вновь полируя свой новенький меч и любуясь собственным отражением в блестящей стали, словно в лучшем зеркале из Эксетера. Несколько недель стараний — и я, Малыш Йохан, самый молодой из рекрутов, превзошел Родаара в фехтовальном мастерстве! Пожалуй, вчера я впервые увидел улыбку на его изуродованной физиономии. Жуткое зрелище, честно говоря…

Наконец я вложил меч в столь же новенькие ножны, взял со стола врученный мне вчера же в качестве приза метательный топор и взвесил в руке. Так не похож на легендарную секиру Бракса… Но как бы то ни было, он отлично сбалансирован и раскроит любой череп, попавшийся на его пути. Ухмыльнувшись, я одним движением метнул топор в укрепленную на стене казармы мишень. Лезвие застряло точно в середине груди нарисованной фигуры.

— Бей в голову, малыш, — посоветовал лежавший на топчане в углу хмурый тип в форме разведчика. — Лучше всего — в лицо. Потому что противник наверняка будет в доспехах.

— Но удар топора пробьет даже панцирь, не то что кольчугу.

— Конечно, если ты — Ангус Кровавый Щит или Бракс Боевой Топор. Эти ребята разнесут любые латы ударом кулака. Только ты — не они. Ты — простой солдат, вдобавок совсем молодой. Мощи в твоих мышцах еще нет. Так что опирайся на точность, а не на силу.

Я подошел к мишени, вынул топор и снова отошел на прежнее место. Прицелился, замахнулся…

Есть! Топор теперь сидел в «лице», рассекая его наискось.

— Так, — кивнул разведчик, — а теперь то же самое, но без замаха и левой рукой. Броском снизу. Работает кисть, не локоть и плечо. Ясно?

— Кажется, — неуверенно произнес я, стараясь делать так, как он говорил. В «лицо» я попал, но удар пришелся обухом, а не лезвием.

— Ничего, повтори несколько раз. Это может оказаться полезным.

Я тренировался в метании топора еще несколько часов, пока с вышки не прозвучал сигнал отбоя и казарма не заполнилась вернувшимися из увольнения солдатами…

Утро выдалось напряженным. Поступил запрос на взвод берсерков, и теперь мы должны были подобрать все снаряжение для этих «крутых парней». Между ними и остальными солдатами пролегал необъявленный барьер, так как берсерки считали себя элитой и использовали нас в качестве прислуги. Это было незаконно, но начальство всегда смотрело на это сквозь пальцы: берсерки действительно были незаменимы в ближнем бою и их желания всегда старались удовлетворять.

Я как раз пытался забросить на телегу с амуницией огромный двуручный меч, весивший вполовину меньше меня, когда что-то стукнуло меня по голове. Я потерял равновесие и плашмя растянулся в грязи; меч, как следствие, плюхнулся в ту же лужу, равно как и камешек, служивший причиной моего падения. Кто-то из берсерков решил проявить свою меткость в метании подручных предметов и не нашел лучшего манекена, чем я.

— Ах ты, крысиный недоносок! — заорал берсерк. — Да как ты смеешь, подонок! Ты немедленно вычистишь мой меч своим собственным собачьим языком, или…

— Да пошел ты, ослиная задница, — сказал я, поднимаясь, и добавил еще кое-что на уличном жаргоне. Берсерк был нездешним, но, похоже, в тонкостях жаргона ориентировался отлично, так как его рожа стала походить цветом на перезрелую брюкву.

Краснобородый великан спрыгнул с изгороди, где сидел вместе со своими дружками, и направился ко мне. Он не торопился, чтобы усилить впечатление, — и это ему прекрасно удавалось. Он превосходил меня в росте по меньшей мере на полторы головы, а по весу — примерно вдвое, причем все это были сплошные мускулы. Ясно, что рукопашная свелась бы к моему безжалостному избиению, и берсерк это прекрасно знал. И знал также, что я это знаю.

Когда он подошел на двадцать шагов, я вытащил из-за спины свой метательный топорик и взвесил в левой руке.

— Еще шаг — и я выпущу тебе мозги, — негромко предупредил я.

Берсерк от удивления действительно застыл на месте, однако тут же оправился:

— Тогда мои дружки оставят от тебя только рожки да ножки.

— Тебе этого уже не увидеть, — оскалился я, надеясь, что говорю достаточно убедительно. Сам я подобной убежденности не ощущал.

Берсерк понял это и неуловимым движением извлек собственный топор. Я только заносил руку, а он уже был готов — тот самый нижний бросок левой, который описывал --">