Ольга Викторовна Онойко - Далекие твердыни

по-своему. По странной прихоти обоих они остаются на «вы», но знают друг друга лучше, чем иные супруги. Их близость подобна близости брата и сестры.

— Выпьемте чаю, пока не стало жарко, — говорит Ирмерит.

На тенистой веранде они сидят, склоняясь друг к другу через маленький столик, и пьют чай с ягодными сиропами. Утренний хлеб не успел остыть. Рэндо извиняется за то, что ломает его руками, словно пахарь, а Ирмерит хихикает, как девчонка, и отмахивается.

— Ирме, — говорит, наконец, Рэндо, — эта девушка, что гуляла с офицером, Средняя Дочь… она ведь из заложниц?

— Да.

— Двадцать лет прошло… — вполголоса говорит губернатор. — Они возвращаются домой… взрослые.

— И все так, как вы и предполагали, — Ирмерит вздыхает. — Юноши из знатных семей, воспитанные в Кестис Неггеле, уже с головой в заговорах. Не все, но большая часть. Нет, они не держат на нас зла, но дома им было бы веселей — и этого нам не простят.

— А девушки?

— Готовы на все, лишь бы не возвращаться в отчие дома, а вернувшись, стараются выстроить в них кусочек континента. Иным это удается даже лучше, чем коренным уаррцам… Вы сейчас вспомнили об одной Средней Дочери, Рэндо? — подняв бровь, замечает женщина. — Нет, из жалости Церковь никого не принимает, Эйяль настоящая священница. Но я поражаюсь, как вы сумели предсказать все это двадцать лет назад.

Рэндо улыбается с долей грусти.

— Я ничего не предсказывал. Просто в то время мало кто думал о конфликте культур. Едва отгремело восстание, на Аене еще шли бои, а Янния и вовсе оставалась верной Царю-Солнце. Даже фельдмаршал Эрдрейари еще не думал о мирном устроении. Будущее прозревала только госпожа Моль…

— И вы оказались единственным, кто смог ответить на ее вопросы.

— Тому были причины.

Ирмерит кивает.

Она долго молчит, наливает чай взамен выпитого, переставляет вазочки на столе. Флейта смолкла, солнце поднялось к зениту, тени стали резче.

— И теперь тоже есть причины, — наконец, говорит она. — Причины, по которым вы все же примете назначение и уедете в Метеаль. Причины, по которым вы решили сегодня навестить меня. Причины, по которым вы не чувствуете хода времени… полагаю, это одни и те же причины.

Собеседник со стуком опускает чашку на блюдце: его рука дрогнула.

— Вы ужасающе проницательны, — отвечает после паузы губернатор Хараи.

— Я Наставляющая Восточных островов, Рэндо, — говорит Ирмерит, и в глазах ее встают тени скорби. — Мне иначе нельзя.

— Я не могу сразу перейти к делу, — признается губернатор, глядя на сплетенные пальцы. — Простите.

— Я понимаю. Давайте пройдемся в саду — или у реки, если вам наскучил запах яблонь? Только не думайте, что отнимете у меня время, Рэндо. Когда дела позовут вас обратно в Ниттай?

— В Ниттай я поеду не раньше, чем через неделю. Я прибыл из своего дома за городом и вернусь туда же.

— Хорошо. Условимся: я свободна так же, как вы.

Губернатор Хараи пристально смотрит на Среднюю Сестру. Взгляд ее тверд, и он отвечает:

— Спасибо, Ирме.

Рука об руку они спускаются к реке, идут по тенистой аллее вдоль берега, где даже в полдень прохладно. Ветер стих, река струится безмолвно; ослепительные солнечные блики дробятся на зыби. Над кронами, на фоне ясной голубизны, парит святая звезда.

— Помните, как строилась эта церковь?

— Церковь — всего лишь стены, — отвечает Средняя Сестра. — Копия храма, который стоит над берегом Неи в Кестис Неггеле… в Университетском районе. Как это далеко…

— То же самое вы сказали мне двадцать лет назад.

— Вы помните?

— Конечно. Мы с вами так же гуляли, и вы изумляли меня каждым словом.

Ирмерит смеется.

— Теперь я сама сражаюсь с этой болезнью у недавно рукоположенных в сан… А вы тогда горели желанием управлять, Рэндо, я помню! Управлять и насаждать благо. Как сказано в Легендариуме: «чтобы не было усобицы, чтобы законы были справедливыми, а люди не голодали». Мы были куда больше похожи на губернатора и Наставляющую Сестру, чем сейчас, не правда ли?

— Я, помнится, спросил тогда, приходят ли сюда туземцы…

Ирмерит прикрывает глаза.

— Они и сейчас не приходят, — помолчав, говорит она. — И я по-прежнему нахожу, что это хорошо.

— Арсеитство — не та вера, которую следует насаждать, — медленно повторяет Рэндо давние ее слова.

Лицо священницы становится суровым.

— Это вера сильных. Для страны, которая двадцать лет --">