Павел Геннадьевич Блинников - Инквизиция

культурном центре города. Ну вот хотя бы эта подозрительная компания молодых людей неподалеку от консерватории. С первого взгляда понятно кто они такие. Их восемь, всем не больше двадцати пяти, в грязных засаленных плащах и у одного в руках наточенный до бритвенной остроты нож. Он играет им в пальцах, как бы говоря прохожим: "Лучше не подходите ко мне". Эти люди похожи друг на друга как клоны. У всех длинные немытые волосы, почему-то длиннющие плащи, которые вышли из моды уже лет двадцать назад, на руках перчатки без пальцев, и мрачные лица. Все они курят одну сигарету за другой, и давайте хотя бы порадуемся, что это не "травка". Они донельзя худые, но видно, что подвижные как расплавленный свинец. Если мы их мысленно разденем, наверняка обнаружим, что они покрыты мышцами как профессиональные пловцы. Но у всех синяки под глазами, а сами глаза все время бегают и кого-то ищут. Один, по всей видимости, все-таки одурманен, потому что он то и дело закрывает глаза, и друзья поддерживают его, чтобы он не упал. Мимо них проходят мужчины в дорогих костюмах и женщины невиданной красоты в великолепных вечерних платьях. Контраст между ними настолько огромен, что становится жаль молодых людей. Перед нами те, кто ушел по своему развитию вперед от остального общества, и те, кто безнадежно от него отстал. Люди идущие в оперу смотрят на них с легким презрением, но им приходится терпеть эти взгляды. Их бегающие глаза кого-то ищут в толпе, но не находят.

Однако, несмотря на все вышесказанное, есть в Гонконге и достаточно приличные люди. Вот хотя бы один из них сидит в ложе оперы, и слушает прекрасную музыку. Сегодня идет Щелкунчик. Его глаза полузакрыты, и он воскрешает в голове кадры из тысяч экранизаций этой истории. Зовут его весьма витиевато — Джон Уэйлон Джебедая Хасим аль Рамхан Кремер. Но обычно все величают его просто Джон Кремер. Вскоре объявляют антракт, и он идет на улицу, чтобы выкурить сигару. В помещении тоже есть место для курения, но ему нравится, чтобы на табачный дым накладывался противный запах выхлопных газов. Когда он вышел на улицу, кучка молодых людей вроде и не подала виду, но в действительности стальные мышцы скрываемые плащами напряглись, а волчьи глаза выцепили мистера Кремера. Но тому было все равно. Он спокойно докурил сигару, и выбросил ее в урну, но не попал. Какое дело этому изысканному во всех отношениях человеку до грязных оборванцев. Мистер Кремер одет в костюм от Прадо, на его руках часы стоимостью в два миллиона евро, прическа его делалась еще в Лондоне, откуда он прилетел сегодня утром, и стоила больше чем весь наряд этих непривлекательных разбойников. На его лице презрительная улыбка застенчиво прячется под аккуратной "испанкой", а темные глаза смотрят на мир, как будто мистер Кремер его недавно купил. Он возвращается в оперу, чтобы дослушать Щелкунчика. Теперь могут себе позволить улыбнуться и молодые люди.

Опера закончилась, и мистер Кремер выводит из здания красивую молодую даму и помогает ей сесть в лимузин. Ее зовут Жаклин она из Парижа, и он планирует позднее зайти к ней в гости. Мистер Кремер не приехал в оперу на автомобиле, но лишь потому, что очень любит гулять пешком. До отеля, где он остановился всего пятнадцать минут ходу, и он не может отказать себе в удовольствии пройтись до него, попыхивая очередной сигарой. В его руках трость из вишневого дерева, на голове шляпа, и он, как и молодые люди, одет в плащ, вот только стоит он гораздо больше, да и выглядит лучше. Он неспешно идет по чистым тротуарам, выстукивая тростью недавно слышанную музыку. Его настроение на высоте, и он не замечает восемь худых теней следующих за ним на расстоянии. В их намерениях можно не сомневаться и нам даже слегка жалко мистера Кремера, потому что его участь очевидна. А он еще, собираясь срезать расстояние, заворачивает в какой-то мрачный проулок. Хочется крикнуть ему: "Мистер Кремер, осторожней, обернитесь!" — но, к сожалению, нам приходится оставаться в качестве наблюдателей.

Как только он скрывается за углом проулка, восемь молодых людей переходят на бешеный бег. На их лицах появился звериный оскал — жертва сама только что вырыла себе могилу. Гонконг имеет еще одно поразительное качество, тут можно идти по прекрасной улице освященной тысячами фонарей и куда-нибудь завернув оказаться в трущобах. Тот проулок, в который зашел мистер Кремер вообще не имел освящения, но Гонконг настолько утонул в лучах Эдисона, что --">