Виталий Дубовский - Воины Нави

сквозь растрепанные волосы. Судорожно сжимая в руке клинок, будто никчемный нож мог ее спасти, она тихо шептала защитные наговоры.

— Бурчишь? Ну-ну! — Стоян неспешно оглянулся. На печи кипел котел, громко лопались пузыри, выбрасывая зловонный пар. Дымило кадило, забивая дыхание спертым запахом трав. Полумрак комнаты освещали лишь лучины, расположенные по углам пентаграммы. Периметр был разорван — дух вырвался.

— Верея, кто он?

Ведьма не отвечала, продолжая наговаривать свои нехитрые словеса. Ведьмак вздохнул и повернулся к ней лицом, недобро прищурившись.

— Верея, сегодня ты можешь не увидеть рассвета. Скажи мне — кто он? И ты не будешь мучиться. Кого ты вызвала?

На какое-то мгновение в глазах ведьмы мелькнула надежда. Искусанными в кровь губами она прошептала:

— Не губи, Стоян. Не губи, ты ведь любишь меня. Не ты ли выбрал меня своей Королевой? Помнишь, как мы танцевали, как любились до рассвета, помнишь?

Она протянула к нему дрожащую руку, продолжая шептать:

— Не могла я иначе поступить, слишком силен был Зов. Обманул он меня, дух проклятый, хитер оказался.

Ведьма стала приходить в себя. Пытаясь спасти положение, она ловила каждый его взгляд.

— Не губи меня, любимый, я знаю, что глупостей натворила. Дай же мне руку, помоги мне подняться.

Ведьмак почувствовал холодок, пробежавший по спине. Эта протянутая за помощью рука несла ему смерть. Он всегда чувствовал опасность, словно старый волк, избегающий капканов. Схватив ее за запястье, не мигая, посмотрел на Верею, заставляя ее сжаться, словно трусливую мышь.

— Любовь говоришь? Стар я уже, чтобы помнить, что такое любовь. Зато помню один наговор старинный, коим истинную любовь распознать можно.

Глаза его налились чернотой, выпуская наружу демоническую сущность, голос стал хриплым:

Коли очи песком запорошены,

У ручья их водицею вымою,

Коли чьи-то слова в спину брошены,

Обернусь против псины волчиною.

Коли мавка девицею видится,

Плюну за спину, сгинет то марево,

Коли кошкою ведьма прикинется,

Опрокину котел с ее варевом.

И Стоян ударил посохом, опрокидывая ведьмин котел. Пелена, так умело созданная ведьмой, слетела с его глаз, показав истинную сущность всего. Этот наговор снимал все марева, которые наводили колдуны и колдуньи. Изба уже не была чистой и ухоженной, на полу валялись разбросанные пучки трав. В углу съежился домовик, пытаясь прикинуться веником. Ему не нужны были неприятности, пусть люди сами разбираются. Изменился и сам ведьмак, показав свое истинное демоническое лицо, древнее, суровое, беспощадное. Верея же так и осталась тридцатилетней молодухой, лишь нежные черты ее лица стали хищными, словно у оскалившейся лисицы. А рука ведьмы, стиснутая его жесткими пальцами, почернела и обернулась извивающейся змеей.

— Любовь, говоришь, гадюка болотная?! — Стоян рывком поднял ведьму на ноги, заставляя смотреть в свои черные глазницы.

Верея извивалась в его железных объятиях, не в силах отвести взгляд. Холодный ветер со свистом ворвался в избу, словно, наконец, получив разрешение войти.

— Нет, Стоян! Пощади меня!

Ведьмак зашептал, жадно упиваясь местью:

Очи черные, очи карие

Пеленой слепоты запечатаю,

Руки девичьи станут старыми

И спина твоя будет горбатою,

Кудри черные наземь осыпятся,

Словно листья древнего дуба,

Целый век тебе старою мыкаться,

Жить в лесу, в избушке из сруба.

Его вмиг помолодевшее лицо исказила брезгливая гримаса, и он оттолкнул ее от себя.

— Обряд завершен. Называю тебя по имени, Верея.

Старуха плакала, сидя на полу, и слепо шарила вокруг сухими узловатыми пальцами. Седые редкие волосы ниспадали на горбатую спину. Старческий беззубый рот шептал, захлебываясь рыданиями:

— Стоян, ну зачем же так? Лучше убей меня, Стоянушка.

Ведьмак обернулся в дверях, хмыкнув:

— Некогда, старая, мне твои байки слушать. Убирайся в лес, нечего по деревне детишек пугать своим обликом.

Он перешагнул порог и вздохнул полной грудью. Больше Стоян не испытывал ни жалости, ни угрызений совести. Все было сделано правильно и по Закону. Только проблему это не решало. Последствия могли быть разрушительными. Негоже пускать в мир бесов и духов безумных. Пойдут по деревням буйствовать, детишек первыми погубят, потом и за девок беременных возьмутся. И полетят --">