Евгения Павловна Савицкая - Вечная душа или Лиза

малыш? — как можно мягче спросила я, аккуратно вытирая платком его щеки и нос. — Разве тебе мама не говорила, что когда холодно плакать нельзя, а то ледышки будут.

Краем глаза я заметила, что вампир, поджидавший малыша, разочарованно вздохнул, сел в свой Мерседес и уехал. Я облегченно вздохнула. Малыш был спасен, а остальное — было мое дело.

— Я маму потерял, тетя.

— Да? А где ты ее видел в последний раз?

— В магазине.

— В каком? — И мы вместе посмотрели на ряд торговых бутиков на всю улицу.

М-да-а-а… тяжелая будет задачка.

— Не знаю. Даже я растерялась. В этот момент он посмотрел на меня серьезными глазами и как взрослый сказал:

— Меня зовут Алекс. А тебя как, тетя? Меня будто ошпарило. На мгновение на меня глазами ребенка посмотрел мой Алекс!

— Меня зовут Лиза, милый.

Если существует реинкарнация, то это душа моего Алекса и ему дали шанс снова жить!

— Лиз-з-а-а, — протянул тоненько ребенок. — Мне нравится.

— Ты хорошая, — серьезно прибавил он.

Я? Хорошая? Еще никто не говорил мне такое за последние десять лет. Ведь это! Это фраза моего Алекса, только он мог так сказать. Это была его первая фраза в момент нашего знакомства. Моя голова непривычно пошла кругом. Я крепко обняла тельце ребенка. Мальчик доверчиво обнял меня за шею, попутно прокомментировав:

— Ты холодная… Тебе холодно?

В этот момент выплыла фраза из недр моей памяти:

«…Милая, ты такая холодная… Ты замерзла? — прошептал он своим бархатным баритоном на ухо, обнимая меня, и проводя пальцем по шее…» Я задрожала всем телом. Это ОН! Алекс! Ребенок испуганно отпрянул.

— Все хорошо, милый, — прошептала я, хватая его ручки. — Все хорошо. Мне уже не холодно. Сейчас пойдем искать твою маму.

В этот момент послышался истошный вопль. Я обернулась к источнику звука. К нам бежала женщина. Бежать по снегу на шпильках было очень неудобно. Она была чем-то была похожа на хромую лошадь, которая внезапно сорвалась в галоп. Ее и без того короткая юбка задиралась еще больше. Короткаz тяжелая шуба мешала ее бегу. По щекам текли черные слезы. Ее губы дрожали.

— Саша! Александр! Наконец-то я тебя нашла!! — причитала она. Голос она уже сорвала, видимо кричала в равнодушную толпу, уже довольно давно. Видимо обежала весь ряд бутиков в поисках своего малыша. В моем сердце поселилась жалость к ней и презрение одновременно. Боже и такое будет воспитывать моего Алекса?

— Это твоя мама? — спросила я у мальчика, доверчиво льнувшего к моей груди. Он зарылся личиком в пушистую норковую шубку.

— Да, — он утвердительно кивнул он, выныривая из меха и оборачиваясь к женщине.

— Мама! — радостный вопль над моим ухом оглушил меня.

Алекс резво вырвался из моих рук и кинулся навстречу матери. Я встала с корточек и на автомате пошла прочь, краем уха слушая причитания модной мамаши. Судя по одежде, она жена какого-нибудь олигарха и Алекс, никогда, дай Бог, никогда не узнает что такое нужда. Если, конечно, олигарха не посадят.

— Пока, Лиза! — крикнул мне вслед детский голос. Я обернулась. Горе-мамаша садила свое чадо в свою мини-машинку. Его глазки сияли голубыми звездочками. Он забавно махал мне ручкой в варежке на прощание.

— Спасибо вам, девушка! — поблагодарила меня она, когда захлопнула дверцу за своим сыном.

Я обернулась к ним. Прощально улыбнулась, стараясь не светить своими клыками на всю улицу, помахала рукой. Я медленно брела к своей квартире. В голове роились сотни мыслей. Душа вернулась. ЕГО душа. Ведь я до сих пор люблю его. Наверное, пройдет еще сотня лет, но мои чувства останутся неизменными. Но я не допущу еще раз ошибки. Он больше не узнает меня, не увидит. У него будет нормальная жизнь, семья и дети. Ему дали шанс. Там наверху. Бог простил свое чадо. Простили его. Но не меня…

Я — проклятое существо, обреченное на вечный страдания.

Ему дали еще один шанс на нормальную жизнь и любовь.

«Я уеду» — даже дернулась от такой мысли, и это было единственно правильное решение. Приду на съемную квартиру, соберу вещи, позвоню хозяйке, отдам ключ, и утром уеду. Куда глаза глядят, и ближайшие сто лет не появлюсь в этом городе. Он не должен узнать о моем существовании. Пусть у него будет нормальная человеческая жизнь.

Прости меня, Алекс… Я не смогу повторить историю… Я буду жить и знать, что ты живешь. Что ты прощен. Странно, ведь самоубийцы попадают в ад. Так меня учили, когда я была ребенком. Как это было --">