Марина Артуровна Вишневецкая - Кащей и Ягда, или небесные яблоки

— Боги больше не сердятся!

— Больше беды не будет!

А дети стояли вокруг и их слова повторяли. И от радости прыгали, и тоже в ладоши друг друга били. И всё бы было совсем как прежде, если бы Ляс на крыше не зазвенел. Близко была его крыша к священной поляне. Каждое слово сюда долетало:

— Любовь нам дают бессмертные боги.

С любовью и мы на время бессмертны.

А большего не дано человеку.

О лучшем он и мечтать не смеет.

Оттого ли он пел, что слова вдруг сами слетелись? Или Зорию однодневному счастья этим желал? Удивились, не поняли люди. А Ягда ударила посохом оземь:

— Что такое? — вскричала. — Не время для песен! Время пряжу прясть. Время холстину ткать! Время лес на дрова рубить!

Вот какая вышла из Ягды княгиня — складка поперек лба легла, две складки у рта. И к Зайцу, и к Утке стремительно двинулась.

— Лед сойдет когда весь, в лодку сядете, — так сказала. — До ладейных людей доплывете, — и амулет Кащеев с шеи своей сняла. — Инвару в ноги поклонитесь. Скажете: Ягда два золотых одинаковых перстня иметь с ним желает! А не поймет, тогда скажете так: Ягда в князья его хочет. Для людей своих лучшего князя ей всё равно не найти!

— Твой голос, а воля — богов! — так Заяц с поклоном ответил.

А Утка сначала вспотел от волнения, пот вытер ладонью:

— А для тебя? Он что теперь — лучший и для тебя?

— Вы и я — разве не есть одно? — и волосы, на лицо набежавшие, решительно убрала. — А только скажете Инвару так: пусть приплывает один! Нам нахлебников его здесь не надо. Свои ратники есть! — и Утке золотой амулет протянула. — А если в Дикое поле захочет…

— В поход? — это Заяц с мечтою спросил. — Степняков воевать?

— Ягда — рядом с ним будет на буланом коне! — так сказала княгиня и большими шагами прочь от них по дороге пошла.

А Фефила — она на пригорке неподалеку сидела, шерстку теплым лучам подставляла, — девочкин взгляд всё хотела поймать. Но как ни старалась, а не смогла. И на белое облако стала смотреть, как оно уплывало от Селища дальше и дальше. И снова на Ягду — она уходила по черной дороге. И снова на облако. И вздохнула, а получилось, что свистнула: «Финь! Финь! Финь!» Но некому было на свист ее оглянуться. И сначала пошла не спеша, а потом побежала, а в чистом поле и рыжим клубком покатилась. Норку свою отыскала. Сухую травинку сломила, лапками быстрыми перетерла и еще дунуть на одуванчик решила. Дунешь, бывало, по осени на один, а новой весной уже вырастет целое желтое поле! Огляделась по сторонам, — никаких у нее забот на земле не осталось… Уши прижала, чтоб не мешали, да и полезла в нору.

--">