Павел Робертович Шумилов - Иди, поймай свою звезду. Караван мертвецов. Адам и Ева - 2

челюсть и круглые от изумления глаза Великого Дракона, которого две правнучки бегом волокут куда–то за хвост.

– Так что же все–таки произошло? – спрашиваю я.

– У Командора очень мощное биополе. Настолько мощное, что обычные женщины, не телепаты, чувствуют его на расстоянии больше ста метров. Он обжег Шейле нервные окончания.

Глупо, как глупо. Бросился спасать и чуть не убил. А кто бы не бросился?

– Кир, мы не знали, что происходит, – подходит ко мне Мириту. – Командора на базе нет, а все драконы поголовно в шлемах–глушилках. Никто ничего не объясняет…

– Шейла просила не говорить ничего сестренкам. Что–то насчет чистого эксперимента, – сообщает Артем. – А для сестренок тайна – что красная тряпка для быка.

– Кир, не волнуйся. С Шейлинкой все будет хорошо.

– Слово дракона?

Катрин молча изучает пол. Тоже ответ.

– Это рок, Кир, – наконец говорит она.

Выхожу на крыльцо, сажусь рядом с Шейлой. Туман. Сыро и прохладно. Наступил сезон туманов.

– Сто часов счастья, чистейшего, без обмана… – бормочу я.

– Что?

– Стих привязался… Сто часов счастья… Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала. Собирала любовно, неутомимо, по крупице, по блестке, создавала его из тумана и дыма…

– Выключи, пожалуйста, щит, – просит она.

– На мне нет щита. Он в спальне, в тумбочке.

– Понятно.

Молчим.

– Кир, я рассказала Катрин про наш розыгрыш. Мрак все равно гад, но Лобика жалко. Они в лаборатории заперлись, две недели проецирующую телепатию в моих генах искали.

– Трудно найти черную кошку в темной комнате…

– Угу.

Снимаю куртку, накидываю на дрожащие плечи. Зябко.

– Сто часов – это ведь четыре дня, четыре ночи, и еще чуть–чуть, – загибает пальцы Шейла. Три загнула, задумчиво смотрит на мизинец.

В доме слышны шаги.

– Твой отец, – говорю я. – Я сказал ему, что на нашей планете носить щит запрещено.

На крыльцо выходит Греб Камурава. В руке осторожно, словно горсть воды, несет медальон. Садится слева от Шейлы и, размахнувшись, бросает медальон в туман. Золотистая безделушка повисает, зацепившись цепочкой за ветку куста.

– Поздно, папа. Я оглохла.

– Прости, Мотылек. Я зря согласился на эксперимент.

– Нет, папа. Ты просто не представляешь, как много мне дал. Я тоже не представляла… до сегодня.

– Может, это еще пройдет? А, Медвежонок?

– Кир, ты не въехал. Это уже неважно. Эксперимент провалился. Нельзя прыгать через пропасть в два приема. Нельзя ставить на корабль двигатель от катера. Наоборот тоже нельзя.

– Но…

– А вдруг Командор пройдет рядом с моим ребенком? Кир, я пилот–испытатель нового подвида гомо сапиенс. Я должна думать не о себе, а о человечестве. Разработка полезна и функциональна. Идея великолепна. Но мозг… Исполнение никуда не годится.

Драконы, как всегда, справились с задачей. Пока я колебался, они, с моей помощью, превратили Шейлу из волчонка в испытателя человеческого мозга. Я даже не понимал, что делаю. Малышка полна ответственности. У нее есть цель в жизни. Иметь цель в жизни – это счастье. Была цель. Испытание–то провалилось.

Сто часов счастья,

Чистейшего, без обмана.

Сто часов счастья…

Разве этого мало?

Сто часов – на всю жизнь? Пусть так. У Шейлы было меньше.

– Что же теперь?

– Имеются варианты, – отзывается Шейла и яростно ковыряет каблуком землю.

12.03.1998 – 01.05.1998

--">