Ричард Арджент - Рыцарь зимы

вскоре очутился на стене. Гарольд, наконец, догнал его и теперь стоял внизу, хватая ртом воздух и едва не рыча от ярости. Эндрю посмотрел на своего врага, походившего на надоедливого пса, которым, по сути, тот и являлся.

– Не сегодня, трус, – бросил он, обращаясь к Гарольду. – Попытай-ка счастья завтра, тупоголовое бревно.

С этими словами он спрыгнул в сад и принялся потирать многочисленные синяки, проклиная тех, кто превратил его жизнь в ад.

Наконец он огляделся.

Здесь, как всегда, был отец Ноттидж.

Худой, вечно рассеянный монах отвечал за сад с клумбами с травами, овощными грядками и фруктовыми деревьями. Неподалеку виднелся маленький пруд, где водилась рыба, и лабиринт, в центр которого нередко отправлялись рыцари, чтобы помолиться и поразмышлять в тишине у источника, единственного в Англии с бронзовой статуей Зеленой женщины. Три остальных, как обычно, украшали Зеленые мужчины. Деревенские дети верили, что по ночам голова Зеленой женщины оживает. Говорили, будто она выходит из сада и отправляется на поиски тех, кто спит, не полностью укрывшись одеялом, а найдя, впивается в белую плоть крепкими острыми зубами.

Как только Эндрю оказался за стенами сада, его окутали ароматы трав и цветов, словно невидимым покрывалом безмятежности. Он глубоко вздохнул. Здесь, в саду, царил покой, который больше нигде нельзя было обрести, даже в церкви. Эндрю снова вдохнул травяные ароматы, наполнившие грудь. Казалось, они очищают кровь и душу. Осеннее разноцветье радовало глаз. Земля готовилась к зимнему сну.

Добрый монах стоял поодаль у айвы. Эндрю направился к нему:

– Здравствуй, святой отец.

Отец Ноттидж побледнел и подпрыгнул, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу.

– Ох ты господи, откуда ты взялся, Эндрю?

– Перелез через стену возле мушмулы.

– Вот как? А я тебя не видел. Значит, ты хорошо лазаешь.

На самом деле добрый монах был почти глух. Он покосился на мушмулу, словно не до конца поверив мальчику, а затем повернулся обратно.

– Как бы то ни было, ты здесь и в добром здравии, как я вижу. Забудем о твоем неожиданном явлении народу. Ты не поможешь мне собрать кое-какие полезные в хозяйстве травы?

Эндрю предпочел не обращать внимания на намек, что он появился словно из-под земли или с помощью колдовства. Он знал, что даже монахи верили, будто он отмечен ведьмой. Если святой отец предпочитал считать, что Эндрю обладает сверхъестественной способностью становиться невидимым, пусть остается при своем мнении. В конце концов, после стольких лет яростные отрицания только усугубят проблему. Куда проще не обращать внимания на слова монаха и вести себя так, словно в них не было затаенного обвинения в колдовстве.

– Да, святой отец, поэтому я сюда и пришел. Какие травы нужны?

– Так… Для начала трава, отпугивающая мух. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Вербейник обыкновенный, отче.

– Молодец. И полынь – приправить эль. Еще душистый ясменник, коровяк для фитилей, болотная мята – положить в постель настоятеля, он очень любит этот запах. Да, и немного касатика – починить стулья…

Список нужных трав оказался длинным, включив в себя левкой, ароматную гвоздику, гвоздику обыкновенную, листовую свеклу, анютины глазки, вербену и марь. Эндрю любил работать в саду и собирать травы. Ему нравилось все – названия растений, их пряные запахи и различные способы применения. Важнее всего, разумеется, девять священных растений: крапива, полынь, подорожник, ромашка, фенхель, сердечник, дикая яблоня, купырь и синяк.

Здесь все было совсем не так, как в кузнице, где Эндрю часто помогал отцу. Там тяжелый основательный труд, приходится бить по раскаленному добела металлу, осыпая темные углы яркими искрами. В воздухе вечно запах паленого. Нельзя сказать, чтобы он был совсем уж непереносимый, но и особой радости не доставляет. Эндрю отвечал за меха с роговыми рукоятками, раздувал жаркое пламя в очаге. Иногда отец разрешал ему пробивать дырки в подковах, но к лошадям не подпускал – это была задача самого кузнеца. Эндрю всю жизнь провел слушая звонкие удары молота по наковальне – они поднимали его с постели поутру, под них он засыпал вечером, когда отец переделывал старые подковы в пастушьи крюки или втулки для колес, а иногда даже в головки топора – словом, в то, что могло принести семье доход.

Остаток дня Эндрю проработал в саду, обнесенном стеной, вместе с отцом Ноттиджем, и, наконец, пришла пора возвращаться в хижину к родителям. --">