Вадим Крабов - Рус. Склонный к Силе

элементарную вещь толи из-за рассеянности, о которой среди жриц ходили легенды, толи из-за сильнейшего потрясения. Неудивительно. Из четкого пересказа сна выходило, что встреченный где-то на Северных Островах варвар отверг попытку соблазнения. Оскорбление для любой лооски. Этим объяснялись и скорость порабощения на одной «голой Силе» и сам факт протаскивания варвара по Звездной тропе. К сожалению для противников Флорины, сны толковались исключительно как попытка, а не само нарушение. В этом случае следовало однозначное лишение Верховенства, прецеденты встречались, а при попытке… многое зависело от расклада внутри Высокого Собрания. На данный момент он явно не в пользу Флорины.

— … раб погиб в пятне. Этот факт подтвержден моими подчиненными, — Викария закончила по-военному лаконичный доклад. Образцовый служака. При любом решении ей ничего особенного не грозит. Томила — приблизит, Древо предпочтет другую Верховную — та отблагодарит, останется Флорина… самое худшее — ушлет на задворки. А вот Томила сильно рискует. Куда она гонит? Не понимала она Стандора. В последние месяцы как с цепи сорвалась. И теперь стоит рядом — в глазах бешенство. Свою речь говорила, чуть ли не сквозь зубы.

— Что ответит сестра Флорина? — ритуальный вопрос «Старшей Среди Равных» прозвучал в звенящей тишине. Верховная жрица Месхитинского ордена официально стала обвиняемой.

— Я!? — растерялась Флорина, — как все неожиданно… нет, это невозможно… — бормотала, как пойманная с поличным воровка.

«Вот это да!», — восхитилась Викария, — «не побеседовала бы я с ней один на один, то всерьез бы решила, что она напугана…».

Страх пережитый на той встрече окончательно подтолкнул её к Томиле. Оскорбительный страх от небрежного величия. Верховная знала об интригах Стандора и Приора, могла прихлопнуть в любой момент, но… относилась как к недостойной внимания пыли.

«Какая бы ты не была умная и сильная, Ареопаг сломает любую. Теперь не выкрутишься», — уверяла себя Викария и… не верила.

— Я… я… — Флорина металась, ища спасения, — я… требую Суд Пресветлой, — произнесла очень тихо и повторила уже решительней, — я пойду на Суд Пресветлой! — во взоре — отчаянная безысходность.

У Викарии ухнуло сердце. Ни на миг не сомневалась, что Верховная играет, но Суд Богини? Где они с Томилой ошиблись!?

По открытой беседке рядом с роскошным Храмом увенчанным Древом лишь немногим меньше Месхитинского пронесся облегченно-недоуменный вздох. Магистрам с бакалаврами не улыбалось связываться с сильнейшей из них. Хочет кары самой Богини? Пусть получает и отправляется к Тартару. Дура, жива бы осталась. Послужила бы в браслетах при отдаленном храме и скончалась своей смертью. Глядишь и Пресветлая простила бы душу, взяла в чертоги. С кем не бывает? А если обвинения — искусный заговор, то поклялась бы. Не клянется. Правильно говорят, не от мира сего. Не иначе ветвь легла к ней по ошибке, прости, Пресветлая!

Томила удивилась не меньше других. Даже привычная злость, с которой в последнее время почти не справлялась, на короткое время отступила. Она не обманулась отчаяньем Флорины, но по этой игре ожидала, что та станет каяться. Шанс был. Все-таки до нарушения Запрета дело не дошло, могли ограничиться порицанием, но в реальности шанса не было. Подкуплено большинство Верховных. Чего это стоило Томиле, лучше не вспоминать. Как и кредиторам не стоило знать, куда направлены их деньги.

Суд Богини отличался от клятвы не только непосредственной мольбой к ней, но и всей совокупностью грехов. Богиня оценит все, а не исключительно словоблудие. В клятве можно завуалировать истину, пред Судом — никогда.

Флорина встала под Древом. Буквально в локте от глубокой коры, трещинами и разводами сильно напоминающей дубовую и в то же время безумно далекую от дуба или любого другого геянского дерева. Жрицы Ареопага застыли в отдалении. Благо, огромный алтарный зал позволял. Верховная вскинула руки и зашептала молитву.

— …отдаю душу на твой Суд, Пресветлая! — закончила мольбу и без колебаний коснулась Древа.

Жрицы ожидали всего. Упадет иссохшей мумией, сгорит в зеленом пламени, поглотится Древом или, в конце концов, придавит упавшей ветвью, но случилось невероятное. В кроне Древа загорелся зеленый огонек. Два раза мигнул, словно привлекая внимание, и мгновенно разросся, залив зал ярчайшим светом. Раздался Глас. Не солидный бас, от которого --">