Холли Блэк - Красная перчатка

прихорашивается.

— Какой у нас план?

— Я позвонила в «У Мортона», назвалась его секретаршей и сказала, что забыла, на какое время заказан столик. В журнале так прямо и написано, в каком ресторане он обычно ужинает. Правда, здо́рово? Они поверили. Столик заказан на сегодня, на восемь.

— И когда ты туда звонила?

— Где-то пару дней назад.

Мать пожимает плечами и аккуратно подводит глаза черным карандашом. Врет или нет — непонятно.

— Посмотри-ка в полиэтиленовом мешке около моего чемодана.

Ставлю на пол кружку и встаю. Достаю из пакета капроновые колготки и кладу перед ней на стол.

— Это не мне, а тебе.

— Хочешь, чтобы я походил на гламурного бездомного бродяжку?

— Ты их наденешь на голову. — Мама поворачивается и нетерпеливо машет рукой, словно растолковывая очевидные вещи непонятливому дурачку. — Если все пойдет, как задумано, я тебя потом ему представлю как своего сына.

— Похоже, у тебя действительно есть план, ты все тщательно продумала.

— Да брось. Через неделю начнутся занятия, неужели ты не хочешь развлечься напоследок?

Спустя несколько часов мы идем по набережной. Мама цокает позади каблучками, белое платье раздувает теплый летний ветерок. Декольте на платье такое, что кажется, ускорь она шаг — грудь точно вывалится наружу. Как-то неловко обращать внимание на такие вещи, но я же не слепой.

— Помнишь, что делать?

Жду, пока мать поравняется со мной. Золотистые перчатки и такая же, в тон, сумочка — наряд получился ого-го. Раздумала, наверное, надевать те голубые.

— Нет, забыл. Расскажи-ка мне в сто тысяч первый раз.

Гнев, как грозовое облако, затмевает мамино лицо, ее взгляд становится тяжелым.

— Да помню все, мам, — я стараюсь говорить примирительно. — Иди лучше вперед. Не нужно, чтобы заметили, как мы разговариваем.

Мать ковыляет на своих каблуках к ресторану, а я облокачиваюсь об ограду и смотрю на океан. Точно такой же вид открывался из пентхауса Захарова. Вспоминаю, как Лила повернулась ко мне спиной и глядела на черные волны.

Надо было сказать, что я ее люблю. Тогда бы это хоть что-то значило.

Когда мошенничаешь, самое сложное — выжидать. Часы тикают, ладони потеют от напряжения, мысли разбредаются в разные стороны. Ты весь на адреналине, готов действовать, но нужно только ждать.

Отвлекаться нельзя, иначе все пойдет прахом. Так учила мама.

Наблюдаю за входом в ресторан и нащупываю в кармане скомканные колготки. Отрезал от них кусок ножом, еще в номере.

Не отвлекаюсь, слежу за прохожими и мамой, которая невероятно медленно прогуливается, соблазнительно покачивая бедрами. Неизвестно, сколько придется ждать. Честно говоря, план может вообще не сработать. Когда мошенничаешь, надо брать на заметку сразу нескольких простачков и искать среди них нужного. Того самого, которого и получится обвести вокруг пальца.

Проходит около двадцати минут. Мы держимся на расстоянии друг от друга. Мама занимается тем, чем обычно и занимаются добропорядочные женщины на вечерней прогулке: выкуривает сигарету, подправляет помаду, делает вид, что звонит по мобильнику, который, на самом деле, одолжила у меня. А я клянчу у прохожих мелочь. Уже три с половиной доллара заработал, протягиваю руку за очередным четвертаком, и тут из ресторана, покачиваясь, выходит Клайд Остин.

Мама направляется к нему.

А я подпрыгиваю и бросаюсь к ней, на ходу натягивая на голову колготки. И никакие они не прозрачные, черта с два. Я почти ничего не вижу, поэтому быстро бежать не получается.

Кто-то громко вскрикивает. Ясное дело: от парня с колготками на голове добра не жди. Настоящий стереотип, вернее, даже архетип злодея.

Пробегаю мимо мамы и выдергиваю у нее сумочку.

Она тоже начинает кричать:

— Грабят! Помогите! Помоги-и-и-те!

Нелегкая задача: надо бежать, но медленно. Пьяный пузатый коротышка, в животе у которого булькает мартини, должен суметь меня поймать.

— Пожалуйста! Помогите! Кто-нибудь! Он украл все мои деньги!

Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

Почти сталкиваюсь с Клайдом, подставляюсь ему. Надо отдать маме должное: она совершенно права — мужчинам нравится чувствовать себя рыцарями без страха и упрека. Остин хватает меня за руку.

Поддаюсь и падаю.

Неудачно получилось. Может, колготки виноваты, а может, просто потерял равновесие: как бы то ни было, я со всей силы ударяюсь об асфальт. Одна перчатка порвалась. Руку --">