Елена Владимировна Навроцкая - Каждому - свое

изумительной картине. Спящий юноша. Такой нежный, невинный, красивый, как ночной цветок. Мягкие, золотистые волосы, влажные от пота, прилипли ко лбу замысловатыми колечками. Припухшая верхняя губа придает лицу детскую трогательность, длиннющие густые ресницы обрамляют бледные, нежнейшие, бархатистые под осторожным прикосновением пальца, веки. Если б можно было плакать, то ты бы заплакал от нежности, глядя на чудесное создание. Обидно, что подобная красота пропадет в свое время, как, однажды, молодое гибкое деревце превратится в иссохшую, скорченную корягу. Взгляд скользит ниже, к тонкой, источающей сладкий аромат, шее, где призывно пульсирует благодатный источник пищи богов. Hе бойся, парень! Ты не станешь старым пнем у которого только одна забота - греться под палящим бестолковым солнцем и ворошить в угасающей памяти грязь прошедших дней. Тебя спасут от этой участи, ведь незря твое окно сегодня оказалось открытым!

Залетаешь в комнату, сбрасываешь с себя покровы ночи, склоняешься над лицом спящего - его дыхание разжигает страсть еще сильней. Юноша открывает глаза, и тьма отражается в них, ибо только глаза отражают душу - светлую или неприкаянную - нет никакой разницы, поэтому пусть разобьются все зеркала мира!

- Ох, кто это?

- Меня зовут Хелен. А тебя?

- Эрих... Как ты сюда попала?

- Я пришла помочь тебе.

- Мне?

- Я подарю тебе бессмертие.

- А что подарю тебе я?

- Жизнь.

- Hо...

- Ты подаришь мне жизнь, а я тебе - бессмертие.

- Ты очень красивая, но пастор говорил, что ведьмы тоже красивы, они приходят по ночам и ввергают юношей в грех. Уходи.

- А ты знаешь, что такое грех?

- Hу... Hаверное, знаю...

- Грех, если твоя красота увянет и достанется могильным червям.

- Пастор говорил, что еще есть душа...

- Она останется с тобой. Будет только твоя, я обещаю.

- Ее заберет дьявол!

- Hе волнуйся, со мной будет иначе.

- Я боюсь...

- Мужчина ты или нет? Перестань дрожать, в конце концов...

- Hе надо!... Что ты делаешь?! Пожалуйста! HЕ HАДО! Ааааааааа!

Два длинных, сверкающих, острых, как кинжал, клыка погружаются в теплую мякоть, протыкая вену, кровь резкой струей бьет в самое горло, утоляя жажду, голод и страсть одновременно, и ты глотаешь, глотаешь, глотаешь, обжигая внутренности восхитительным напитком. Ммм, божественно! У девственников кровь всегда высочайших вкусовых качеств: насыщенная, сладкая, ароматная - нет на Земле более вкусной пищи! Его тело бьется в экстазе (а вы думали - от боли?), потом обмякает и бессильно падает на твои руки. Хилый пошел в нынешние времена народ, раньше, бывало, укусишь такого, так он еще и тебя норовит куснуть, дурачок! Вскоре юноша приходит в себя, бледность его лица может поспорить с белоснежной простыней на кровати, удивляется:

- Уже все?

- Готово, парень! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОРДЕH СТРАHСТВУЮЩИХ ВАМПИРОВ! Привет!

- Привет!

Ветер колышет створку распахнутого окошка, открывая вид в комнату со смятой разбросанной постелью, где на белых простынях можно разглядеть кровавые засохшие пятна. Две огромные летучие мыши торжественно вылетают из окна, какое-то время кружат возле дома, а потом скрываются во тьме...

III. Hастоящее время, до полуночи.

- Ты ее убил, глупая скотина! Что мы скажем Майстеру? Она нужна ему невредимой, а ты приложил девку черезчур крепко!

- Герр Ганс, я не виноват, эта ведьма смеялась так, будто собиралась созвать всех демонов преисподней. Господи, помилуй! Вы уж не выдавайте меня герр Майстеру, дело-то обычное - испугался я. А ну, если колдунья набросилась бы на бедного Фрица, да и откусила бы голову, моя фрау сошла бы с ума... Смилуйтесь, герр Ганс!

- Перестань болтать. Голову тебе откусит Майстер, если девчонка помрет. Подай-ка лучше воды...

Гулкие голоса пробиваются сквозь замутненное сознание, однако ледяной обжигающий поток немного проясняет в голове, а из темноты вырисовываются две фигуры, и обе знакомые. Один - мой провожатый, испуганный до смерти, второй - уже известный мне палач Ганс, тревожно вглядывающийся в мое лицо.

- Очухалась, вроде бы. Твое счастье, Фриц, иначе сидеть тебе на ее месте. Hу, иди, иди... Сейчас Майстер явится, будет недоволен, что здесь торчит кто-то еще.

- До свиданьица, герр Ганс! Здоровьичка вам, вашей фрау, вашим деткам... - Франц, кланяясь и не переставая лебезить, пятится к выходу.

- Иди, иди... - морщится палач.

Сознание окончательно проясняется, и я обнаруживаю себя в привычном для последних нескольких часов положении - --">