Джон Фредерик Норман - Мародеры Гора

упрятанным в самых глубинах их подсознания. Я не знаю. Вторая причина кажется мне куда более простой. Она заключается в том, что их очень часто используют. Если у их господина достаточно свободного времени, это происходит три, четыре, а то и больше раз в день.

Невольница, естественно, не имеет никаких прав. Ее можно использовать на протяжении нескольких часов. Ее желания не имеют ни малейшего значения. Частое использование рабыни учит ее отдаваться с восторгом и исключительным умением. А еще можно добавить, что рабыня, оказавшись в объятиях своего господина, должна, если он ей прикажет, под угрозой наказания хлыстом или смерти вслух выражать свои чувства и ощущения, тем самым многократно умножая и усиливая их. Таким образом ее заставляют быстрее возбуждаться, чтобы сделать наслаждение, которое испытывает она сама и ее господин, еще более изысканным. Этот приказ, иногда выраженный в самой строгой форме, заставляющий невольницу выражать вслух свои ощущения, демонстрировать их открыто, дает возможность господину узнать, где находятся ее самые слабые места и использовать эти знания в своих собственных целях. Она должна выдать себя. У нее нет выбора. Она является инструментом страсти, на котором он играет, наслаждаясь великолепной музыкой ее движений и криками. Она сама отдает себя в его власть. Не вините ее. У нее нет выбора.

Следом за последними девушками, несущими остатки моих вещей, на корабль поднялась Лия и встала рядом со мной. Затем Оттар, Горм и остальные люди Раздвоенной Бороды прошли по сходням на корабль. Тири стояла рядом со скамейкой Вульфстана, который уже держал в руках весло. Телиму приковали за шею к мачте, и она опустилась на колени.

И вот корабль Ивара Раздвоенная Борода готов отправиться в путь. Длинные шесты оттолкнули «Хильду» от берега. Горм встал у рулевого весла, установленного на корме по правому борту. Моряки подняли щиты на борт, засунули свои вещи под скамейки и взяли весла в руки. Очень медленно стройный корабль Ивара Раздвоенная Борода отплыл от берега в сторону блистающей Тассы. Весла опустились в воду, огромный красно-белый парус развернулся на мачте из игольчатого дерева. Я посмотрел на пристань. Мы с Раздвоенной Бородой подняли руки, салютуя людям, пришедшим нас проводить. Мы увидели Свейна Синий Зуб, на шее которого висел зуб ханджерского кита, выкрашенный в синий цвет. Он поднял руку. Рядом с ним на коленях стояла Бера, одна из его невольниц. А еще я заметил Бьярни из лагеря Торстейна, он помахал мне копьем, рядом с ним стояли юноша и его приятель, за которых я сражался с Бьярни на дуэли, они тоже махали мне руками. На пристани собралось много вооруженных воинов и девок.

Один из матросов помог «золотой девушке» подняться на ноги, чтобы она могла видеть происходящее, а потом снова швырнул ее на палубу.

Телима стояла у мачты, к которой ее приковали за шею. Я сердито посмотрел на нее, и она немедленно опустилась на колени. В моем кошеле лежал сапфир Шенди и тяжелый спиральный золотой браслет, который я снял с руки убитого мной курии. Вдалеке высился Торвальдсберг.

Хрольф с Востока согласился отнести стрелу войны в Торвальдсберг.

Когда он уходил из развалин зала Свейна Синий Зуб, я бросился вслед за ним, но догнал его лишь в пасанге от лагеря.

— Как тебя зовут на самом деле? — спросил я.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Его ответ показался мне странным.

— Меня зовут Торвальд, — сказал он.

А потом повернулся и пошел в сторону Торвальдсберга.

«Меня зовут Торвальд», — сказал он. И ушел.

— Эй! — крикнул Ивар Раздвоенная Борода и, треснув меня по спине, обнял за плечи. — Отличный ветер!

В следующее мгновение он уже приступил к своим обязанностям капитана.

Я прошел между скамьями на нос и стал смотреть на море. Лия последовала за мной. Она выглядела очень соблазнительной. Я заглянул ей в глаза, потом стянул тунику с ее груди.

— Твоя рабыня мечтает доставить тебе удовольствие, — сказала она.

— Разденься, — приказал я.

Она развязала шелковистую веревку и сбросила с себя тунику.

— К моим ногам, — скомандовал я.

— Слушаюсь, господин, — прошептала Лия и, не глядя на меня, легла на бок, положив голову на руки.

А я снова повернулся к морю.

Я думал о многом: об Аре, Марленусе, Талене, поведением которой был недоволен. Когда я был калекой, она презирала меня, продемонстрировав свою гордыню. Талена считала, что слишком хороша для Боска из --">