Олег Игоревич Кожин - Охота на удачу

неприятностями, мог попросить у них денег. Или мобильный телефон — позвонить умирающему родственнику. Или часы, чтобы лучше знать, сколько сейчас времени, и не отвлекать вас постоянно этим суетным вопросом. Или… да мало ли?

— Пацан, ты глухонемой, что ли? Подкинь пятачок, мне на сигареты не хватает!

Только сейчас Гера понял, почему он все еще не вывернул карманы или не пустился наутек. Дело в голосе! Несмотря на грубость, рубленое произношение, хрипотцу — голос был девчачьим. Это было удивительно и волнительно одновременно. Первое — потому что Герку никогда еще не грабила девушка. Более того, он даже представить себе не мог, что такое бывает! Конечно, он не исключал, что старшие девчонки могут отбирать деньги у младших, и даже наверняка делают это, но, чтобы провернуть то же самое с мужчиной… тут нужна иная психология, иные подходы, иные методы запугивания, в конце концов! Ну а второе, потому что Гера к своим семнадцати годам вообще не слишком часто общался с противоположным полом, слегка робея перед невероятной женской способностью ставить мужчин в неловкое положение одним только взглядом.

Плечи опустились неохотно, все еще ожидая подвоха. Следом, до конца не веря в такую удачу, медленно распрямились пальцы в кедах. Ледяные мурашки, постоянные спутники подобных приключений, разочарованно уползли восвояси. Видимо, они захватили с собой тот невидимый кол, что в случае угрозы вонзается в позвоночник и мешает двигаться. Потому что Гера наконец-то смог повернуться к источнику голоса.

Первая мысль, пришедшая ему в голову, оказалась глупой и обрывочной. «Как она могла подойти ко мне так неслышно? Она же должна звенеть, как упряжка с бубенцами!» Пирсинг — вот что бросалось в глаза первым делом. Две связки разнокалиберных колечек, клипс и гвоздиков серебряными гроздьями свисали с ушей. Три серьги, хитрым узором завитых в середине, пронзали левую бровь. Еще две, такие же замысловатые, — правую. Крохотный, стилизованный под череп со скрещенными костями гвоздик выглядывал из-под нижней губы, зловеще скалясь на мир неполным набором кривых зубов. В самой губе, ближе к уголку рта, красовалось еще одно кольцо с шариком посредине.

Сверкающий агрессивный пирсинг успешно справлялся с ролью ширмы. За всей этой блестящей показухой не сразу можно было разглядеть, например, что брови девушки невероятно красиво изогнуты, идеально ровные и при этом как будто не тронутые пинцетом. Что нещадно исколотые мочки маленьких, симпатичных ушек почему-то не оттягиваются под весом украшений. Что безжалостно проколотые губы — сочные и мягкие. Такие, должно быть, очень приятно целовать (впрочем, о последнем Воронцов, не целовавшийся ни разу в жизни, мог только догадываться). Эти детали Герка отметил уже позднее. А поначалу — не разглядел, попросту не увидел. Первое впечатление производил ворох бижутерии, агрессивно топорщащиеся пряди цвета половины радужного спектра да многочисленные нашивки, покрывающие короткие джинсовые шорты настолько плотно, что, казалось, из них-то они и сшиты. Подобные особи в его родном городе водились в крайне ограниченном количестве. Настолько, что впору заносить их в «Красную книгу». В Сумеречах, где населения было тысяч семьдесят, всех «неформалов» знали едва ли не в лицо. И били нещадно. Длинноволосых парней стригли налысо, с мясом вырывали из ушей серьги, отбирали атрибутику. Особенно ценились плотные кожаные куртки и ботинки на высокой шнуровке. Доставалось и девчонкам. Поэтому немногочисленные местные металлисты, панки и бог весть еще кто предпочитали держаться вместе, появляясь в городе исключительно днем и исчезая с его улиц с наступлением темноты. Гера никогда не видел неформалов поодиночке и даже представить не мог, что кто-то из них отважится вот так запросто прогуливаться по парку. Да, сейчас день, и не сказать что городской парк — самое безлюдное место, но любая шальная компания, встретив одинокую жертву, будет в своем праве, и остановить ее сможет разве что полицейский патруль.

Девушка уже несколько секунд смотрела на Герку с нетерпением. В ее взгляде явственно читалось «Умственно отсталый» — Воронцов будто увидел отражение этой надписи у себя на лбу. Спохватившись, он достал из кармана кошелек, принялся вытряхивать на ладонь мелкие монеты. Мелочи набралось, пожалуй, даже больше, чем требовалось, однако Гера без колебаний ссыпал ее всю в протянутую ладошку, --">