Анна Московкина - Колдун (СИ)

маковым цветом. У Емелы на голове был повязан темный вдовий платок, под платком угадывался тугой узел волос. Хороша была Емела, а меч, висевший над ее топчаном еще лучше.

- Но рано или поздно идти придется. - Сказала Емела.

- Придется. - Согласился Малой.

- И идете вы в Луар? - вопрос был будто бы Малою, но смотрела она на Бажая

- Истинно так.

- Дорога будет трудной. Возьмете нас с собой? Зря не объедим, - она взглядом указала на меч. - Я умею им пользоваться.

- Возьму. - Ответил Бажай. - И без этого бы взял, что вам двум бабам в горах одним делать.

Весса перестала есть и застыла с недонесенной до рта ложкой. Вдова легонько хлопнула ее ладонью по плечу.

- Мы можем за себя постоять. - Выдавила девушка.

- Ага, особенно хорошо бороться с холодом и волками. - Усмехнулся Ошек. - Пойдем, тогда и посмотрим.

На том и порешили. Наемники коротали время за игрой в кости, купцы сходили проверить товар и лошадей. А Весса и Емела улеглись спать, разморенные очажным теплом.

Ночью Ревуну аукнулось выпитое накануне пиво. Пришлось стряхивать с себя сон и брести впотьмах к двери. Снаружи все мело, бился ветер, скрипели кедры.

Она стояла, прислонившись к двери, и наемник чуть не пришиб ее, выходя.

- Что ты здесь делаешь?

Босая, в нижней рубахе и полотняных портах, немудрено застудиться. Так бывает, когда человек совсем не понимает что делает, или наоборот хорошо понимает - мучая себя намерено.

Неужто, есть, за что наказывать?

Ревун пошел на задки.

Вернулся - уже зашла в дом, положила в угли поленья. Огонь разгорелся тут же, будто и не гас. Всполохи осветили растрепанные черные волосы, остриженные чуть повыше плеч, бледное лицо с серым тоскливым взглядом. Глаза были больные, такие бывают у только переживших злое, нещадное горе.

- Не спится?

- Нет. - Голос как эхо. Кого ты похоронила? Брата, отца, возлюбленного? Но спрашивать Ревун не стал, просто сел напротив, пододвинул к огню котел с водой.

- Я уже седьмой год хожу по этому тракту. И шестой останавливаюсь в этом трактире, бывает, перевал не пускает и седмицу, хорошо, когда на помощь приходят колдуны. Тут раньше жил один неподалеку. Старик Фотий, суровый был старикан, никому спуску не давал, видывал я, что он сделал с одним купцом, вздумавшим оставить его без платы. А теперь, говорят, помер. Может и не врут, сказывали ему уж второй век шел, а то и третий.

Весса смотрела на него через огонь пристально, настороженно.

- А другого колдуна не прислали?

- Не знаю. Кажется, нет. Видно некогда нынче Владычице. Будешь? - он зачерпнул кружкой в котле, Весса протянула ему свою.

- Ревун, а ты воевал?

- Было дело. - Здесь не принято задавать подобных вопросов, но он все же ответил. - На стороне Луара. Мы тогда отбивали границу, пытались пробраться к хребту.

- С Велманией?

- С ней родимой. Я сам Велманин, да только по молодости в Луар занесло, так и остался. Сейчас и не знаю, какой язык мне роднее и чьи обычаи привычней.

- Расскажи про него... про Луар.

- Завтра. - Пообещал мужчина. Он поставил кружку к товаркам. Весса все сидела у горящего огня, облокотившись на резной столб.

Торопиться было некуда, к утру ветер успокоился и снег повалил мягкими пушистыми звездочками. Дверь удалось открыть с трудом, завалило и высокие ступеньки и пять венцов сруба. Взрослый мужик проваливался выше колена. Волчатник кое-как выбил дверь и взялся за лопату - чистить. Стоило снять добрый кусок снега, на него опускалось рыхлое одеяло нового. Когда корчмарь пробился к конюшне, у крыльца завалило по щиколотку.

Весса вышла на улицу босиком, зачерпнула голыми руками снега и умылась. На секунду с ее лица сползла вся горестность, и девушка улыбнулась. Она чувствовала, как кожу щиплет тающий снег, как щекотно ползут под ворот ледяные ручейки.

- Волчатник! Есть вторая лопата? - весело крикнула она.

- В сенях возьми.

Весса нырнула в дом, появившись на пороге уже в сапожках и верхней рубахе.

Когда проснулись остальные постояльцы, они разгребли весь двор.

- Ха! - Бажай

--">