Наталья Валенидовна Колесова - Король на площади

бедняжкой мужем, да сколько людей было на свадьбе и почему у них не случилось деток, как он умирал и как она, рыдая горько, шла за гробом… И искренне зауважал художницу: держаться так стойко под непрерывным натиском Грильды неделю за неделей, месяц за месяцем — для этого нужно иметь поистине железную волю! Вот почему она так умело и ловко ускользает от его вопросов!

Ему нравилось смотреть, как Эмма рисует. Его вообще привлекали люди, умеющие делать то, чего не умеет он сам, — пусть то дар богов или искусство, развитое годами усердной работы. А здесь нравилось и что художница делает, и как она это делает. Как морщинка пролегает между строгих пепельных бровей, как Эмма закусывает нижнюю губу, как раз за разом убирает выбившуюся из тугого узла пушистую прядь, не замечая, что марает краской лицо…

А еще она напоминала ему птицу. Настороженную птицу, наблюдающую за тобой ясными светлыми глазами, готовую вспорхнуть от твоего неосторожного движения. Или неосторожного вопроса.

Но с птицами он умеет обращаться. И с певчими, и с ловчими. И даже с дикими лесными. Сумеет приручить и эту.

Только не надо торопиться…

Глава 2 В которой обнаружено место монаршего отдохновения

— Как ты этого добилась?!

Кароль был потрясен.

Он смотрел, как, сморкаясь, непрерывно ругаясь и сыпля междометиями, шел по площади старый моряк Джорджия. Старик то и дело спотыкался, потому что нес перед собой картину и не отрывал от нее мокрых глаз.

— Дак… что же это… койкас и присные его… оно… вот же оно… ах ты ж, проклятая ты баба!.. — доносилось до нас.

Я осторожно повела плечом, потом шеей. Когда Джорджия стиснул меня в объятиях, что-то во мне непоправимо хрустнуло и никак не желало возвращаться на место. Я даже не могла как следует вздохнуть.

— Я просто написала для него картину.

— Угу. И из-за этого «старая соль»,^[2] пират и контрабандист, плачет, словно дитя! Что ты ему такого нарисовала?

— Ничего особенного. Ночь. Море. Корабль.

Я начала складывать кисти и краски. Все равно работать сегодня не смогу: картину я писала до самого рассвета. Король бросил взгляд на мои дрожащие руки — прекрасно, теперь он решит, что я по ночам глушу наливку своей почтенной хозяйки! Молча забрал у меня этюдник. Покушался и на сумку — тут уж я не отдала, никому не доверю драгоценные краски и кисти, стоившие мне целое состояние.

Джок, ехавший в клетке на плече хозяина, беззаботно насвистывал, мы же шли молча. Чувствуя себя снулой, а то и подчистую выпотрошенной рыбой, я глядела под ноги, мечтая лишь побыстрее добраться домой… то есть до дома дамы Грильды. И потому не заметила, что мы свернули не туда.

— Сядь, — сказал Кароль.

Я подняла голову и удивилась:

— Где это мы?

Широкий парапет отгораживал от крутого обрыва небольшую, выложенную булыжником террасу с единственной каменной скамьей. Над ней нависали упругие ветви золотого дождя и пышные купы сирени… прекрасное цветовое сочетание, я даже прикинула, какие краски в какой пропорции смешать для получения такого эффекта. Подняв голову, обнаружила выше по склону террасы старого Королевского парка, обрезанные поверху серой дворцовой стеной. Проследив мой взгляд, Кароль улыбнулся.

— В моих садах, разумеется. Где еще монарху искать уединения и отдохновения? Присядь и ты.

— Послушай, Кароль, я очень устала и…

— Так отдохни. — Мягко надавив на плечи, он усадил меня на скамью. Со вздохом я подчинилась и обнаружила, что скамья удивительно удобная. Кароль поставил рядом со мной клетку со своим драгоценным Джоком и нырнул в цветущие заросли.

— Кароль, но это не смешно!

— Сиди спокойно, никто сюда не придет! — И только ветки закачались.

Я ответно качнула головой и огляделась. И впрямь следов пребывания людей здесь не наблюдалось. Лишь птичий помет на парапете да осыпавшиеся подсохшие цветы под ногами. От взгляда вперед у меня перехватило дыхание: с такой точки Рист я еще не видела, а уж, казалось бы, за несколько месяцев обошла весь город вдоль и поперек! Неровная подкова кобальтовой бухты с кажущимися отсюда игрушечными кораблями; желтоватые скалы с прилепившимися к ним красными черепичными крышами белых домов, бесконечными мостиками, балкончиками и террасами; поверху — волны и уступы городских улиц, а внизу — туманно-синий бархат моря, соединяющийся на горизонте с голубым шифоном неба…

--">