Александр Александрович Немялковский - Пир Забвения Книга первая

полного миров и звезд. Океана, чьими водами и является безупречно чистая любовь.

Амдебаф отскочил в сторону от неожиданности. Клыки драконихи пришли в движение. Щели зрачков дрогнули, сузились, расширились и в янтаре радужки заиграли проблески мерцающего света. Огромные глаза шевельнулись и свелись в одну точку, отыскав на снегу сгусток бриллиантового мерцания. Золотая чешуя с хрустом взломала сковывающий ледяной панцирь, а тяжелая лама с лезвиями длинных когтей вонзилась в снежный покров совсем рядом. Нависая гигантской короной рогов над малышом, Иррада приподняла голову, не сводя глаз со своего единственного сына. Словно вдруг ожившая мумия, призревшая волей и любовью смерть и все законы мироздания, она молча любовалась им.

— Мамочка, ты, — оторопевший крошечный дракончик мялся в нерешительности с ноги на ногу. — Ты так нужна мне? Ты ведь не бросишь, вернешься? Я так мечтаю быть с тобой рядом!

— Я вижу тебя, сынок! Вижу, родной! — ответил родной голос. Голос его сказок. Этот голос взорвал мир сотнями радужных звенящих искр счастья. Голос его матери. — Я всегда была с тобой… и буду!!!..

Из маленького глазика дракончика сорвалась, мгновенно превратившись в кристалл, горючая слезинка. Пробив снег, она заставила вздрогнуть сами стылые безучастные недра мира, а вершины гор обнажить головы, сдернув с них косматые белоснежные шапки лавин. Мир дрожал то ли в страхе то ли в борьбе, то ли поддаваясь, то ли превозмогая Забвение. Крошась и разваливаясь скалы и небеса разлетались в стороны и растворялись поглощаемые безднами абсолютной беззвучной тьмы. Все рушилось и исчезало в ничто… Но в этом ничто единственными, не подвластными ему и нерушимыми, горели два встретившихся взора сына и матери. Жадные темные ветры эфира чешуйка за чешуйкой развеяли золото чешуи Иррады. Та же участь в одночасье постигла и бриллиантовый блеск доспеха младенца. Лишь два света, две звезды, две души спаянные навечно любовью гляделись друг в друга и не могли наглядеться…

Гулким набатом, сотрясшим всю Вселенную, раздался упругий удар могучего сердца…

- Хозяин!!!… Хозяин!!! Хозя-я-я-я-ин!!! — кто-то вопил не своим голосом у самых ноздрей, время от времени наполняя их едкой омерзительной вонью, заставляющей содрогаться в конвульсиях и без того полупустой желудок. — Я же говорю, он не дышит! Не дышит!!!

Второй удар заставил дрогнуть грудь жадным вздохом. Наполняя кровь живительным цветочным ароматом воздух вдруг снова переменился на очумелую вонь.

Амдебав приоткрыл глаза и еще не наведя резкость, увидел, как перед самым его носом беснуется в беспорядочных метаньях сияющая сфера Ануфа, источая в его ноздри буро-зеленые флюиды какого-то мерзкого газа.

— Околеть не встать! — приподнимаясь, разгневанно зарычал Амдебаф. — Да я… У тебя в мозгах не поместится какой сон ты… — слова оборвались на полузвуке.

Он смотрел, не в силах отвести глаз, не в силах шевельнуть пальцем. Золотые зайчики, переливаясь, метались по траве вокруг. Смотрел в ярко-солнечные, улыбающиеся, полные материнской любви, янтарные глаза. Над ним стояла его матушка, Златоглавая Иррада. Стояла и улыбалась.

— Ну, здравствуй, сынок! — нежный и мягкий басовитый голос, словно плавный поток мудрой реки, выскользнул из пасти драконихи. Иррада испуганно отдернула голову назад, пытаясь прикрыть рот лапой. — Я говорю вслух!

Амдебаф поднялся на все четыре лапы и, низко до земли склонив голову, чуть расправил крылья в уважительном приветствии.

— Ты вернулась! — сердечный трепет не пускал в разум слова такого неожиданного восторга. — Какое счастье, матушка!

Иррада, не уступающая в размере своему малышу, просто сгребла его в охапку опутав крыльями и до хруста чешуи сдавив передними лапами.

— «Я кажется малость перестарался с ее силой» — чувствуя как захрустели готовые начать лопаться от материнских объятий кости простонал мыслью Амдебаф.

— Мой любимый малыш! Как же нестерпимо долго я ждала этого момента! Какой ты стал красавец! — голова Амдебафа оказалась меж могучих материнских лап. Она бережно и нежно припала к нему щекой. — А где… где Ерртор? Где наш всадник? Где опять его носит? — Иррада рывками озиралась по сторонам…

Кинец первой книги

--">